Объект власти

Оглавление

РОССИЯ. МОСКВА. 17 МАЯ, ВТОРНИК

Гринько и Стрельнева представили к наградам. Лугаева чуть не уволили, но ограничились выговором. Богемский получил новое звание и даже Татьяну Чаговец представили к награде. Дронго поблагодарили, одновременно сообщив, что более в его услугах не нуждаются, и разрешив поработать последнюю неделю, чтобы завершить все дела. Это сделал лично генерал Филатов. После смерти Гейтлера, казалось, что все самое худшее уже позади. В межведомственной комиссии бурно отмечали успех. Трупы Гейтлера и его подруги идентифицировали. Дело можно было считать закрытым. И только Дронго все никак не хотел успокоиться.

В этот день он приехал на работу в комиссию, уже точно зная, о чем именно будет говорить с Богемским. Всю последнюю неделю он изучал данные экспертов, ездил к патологоанатомам, внимательно читал материалы баллистов и офицеров-минеров. Одним словом, забыв об успешной деятельности комиссии, экспертом которой он сам являлся, Дронго продолжал какую-то загадочную работу, стараясь что-то найти в материалах экспертов, исследовавших место трагедии после взрыва.

Богемский прибыл к десяти часам утра, когда Дронго уже сидел в его небольшой приемной.

— Доброе утро, — поздоровался с ним генерал, — что у вас?

— Хочу с вами поговорить.

— Что еще? Я думал, мы уже закончили наши дела.

— У меня важное сообщение…

— Нашли Гейтлера? Но он уже погиб.

— Нет, я хочу с вами поговорить о другом. Истина мне кажется абсолютно невероятной, однако, возможно, я все-таки прав.

— Какая еще истина?

— Вы меня примете или будем разговаривать в вашей приемной?

— Заходите, — разрешил Богемский.

Когда они вошли и сели в кресла друг напротив друга за небольшим приставным столиком, генерал поинтересовался:

— О какой истине вы говорите?

— Сначала я хочу вас поздравить со второй генеральской звездой.

— Спасибо. Так о чем вы хотели со мной поговорить? Учтите, что официально дело уже закрыто. Сейчас следователи ФСБ пытаются найти «заказчиков» этой чудовищной трагедии. Гейтлер и Хайден убиты, в этом уже нет никаких сомнений.

— Я нашел вашего мертвеца, — сообщил Дронго.

— Не говорите глупостей, — нахмурился Богемский. — Какого еще мертвеца?

— Если вы считаете, что я могу говорить только глупости, то мы можем сразу закончить наш разговор.

— У меня сдают нервы, Дронго, — примирительно произнес Богемский. — Ну что там у вас? О каком мертвеце речь?

— Об исчезнувшем. Сейчас все поясню. В отличие от вас я помню французскую поговорку, что предают только свои. Поэтому я был уверен, что в нашей комиссии работает «крот». Дзевоньский и его группа были лишь прикрытием для него. Даже Гейтлер не знал о его существовании и являлся резервным вариантом. Ведь понятно, что такая мгновенная реакция Истрина и его партнеров в Брюсселе не могла состояться без чьей-то подсказки. Причем сообщение должно было пойти еще до того, как здесь взяли Дзевоньского. «Крот» должен был чувствовать, что кольцо вокруг Дзевоньского сжимается. Вся эта затея с Абрамовым существовала лишь для того, чтобы отвлечь внимание от основного исполнителя, который спланировал нападение на офис Дзевоньского в Брюсселе, дал санкцию на устранение Олеси Бачиньской и ее друга в Италии. Причем этот человек настаивал, чтобы устранение прошло быстро. Не Истрин, а именно этот неизвестный «кукловод» приказал убить Рауля Феррейру и Олесю Бачиньскую, а когда понял, что девушку невозможно убрать, потому что она находится по охраной ФБР, решил сделать все, чтобы выманить ее оттуда.

Меня еще тогда поразила оперативность киллеров. Они знали о нас с Нащекиной все. Практически все. Знали, что нас двое, что у нас нет оружия. Знали, как я отношусь к Нащекиной. В общем, были готовы к нападению и считали, что я выполню их условия. Не сомневаюсь, что потом нас обоих ликвидировали бы. Но устранение Бачиньской позволяло не допустить появления сотрудников ФСБ в Бельгии и ареста Андрея Истрина.

— Все это очень интересно, но о каком мертвеце вы говорите?

— Сейчас узнаете. Итак, мы можем допустить, что противная сторона иногда проявляла чудеса гениальности, заранее рассчитывая все наши возможные ходы. А я в такие совпадения не очень верю. Но как только в Бельгии арестовали Истрина, стало ясно, что «крот» обречен. И тогда этот человек решил устроить взрыв и собственную смерть. Он знал все подробности работы комиссии, заранее обо всем информировал другую сторону и несомненно был лично знаком с Истриным. Поэтому боялся разоблачения. Именно его человек убил Истрина в Берлине.

— У вас есть какие-нибудь доказательства?

— Есть. Этот человек организовал взрыв, чтобы замести все следы. По-своему, он гений, но его погубила одна небольшая деталь. В тот день, когда произошел взрыв, я успел дойти до лестницы.

— Говорите яснее. Я ничего не понимаю. Кого вы подозреваете?

— Кто знал все о работе комиссии? Кто мог выходить и входить в здание через черный ход? Кто мог дать команду напасть на офис Дзевоньского? Кто знал о наших отношениях с Нащекиной и видел, что я ей симпатизирую? Кто?

— Вы говорите о Машкове? — понизил голос Богемский. — Но это невозможно. Нашли его сгоревшие ноги, остатки одежды, обувь, часть черепа. Он погиб. Это абсолютно непреложный факт.

— Погиб, — печально согласился Дронго, — но когда он отсутствовал, его часто замещал другой человек. Его заместитель. Генерал Полухин. Алексей Николаевич Полухин.

— Он тоже погиб, — отмахнулся Богемский. — Я считал вас серьезным человеком, а вы пришли ко мне рассказывать сказки. Это даже неуважительно по отношению к погибшим.