Государственные игры

Оглавление

119

Байон подвел группу к двум ожидавшим микроавтобусам. Без лишних слов он понял, что Столлу удобней сидеть между Худом и Нэнси. Сам полковник уселся впереди, рядом с водителем. Еще трое мужчин расположились сзади, на самом дальнем сиденье. Никто из них не был вооружен. Те, кто были с оружием, поехали во втором микроавтобусе вместе с Хаузеном.

– Я ощущаю себя ботаником на корабле Ее величества “Баунти”, – признался Столл Худу, когда они тронулись с места. – Он должен был привезти саженцы хлебного дерева, за которым и снаряжалась экспедиция, и даже капитан Блай заботился об ученом «Имя капитана Уильяма Блая стало нарицательным из-за проявленной им в плавании (1789) чрезвычайной жестокости, вызвавшей бунт команды.».

– В качестве кого тогда выступаем мы? – сердито поинтересовалась Нэнси.

– Прикованных к Таити, – ответил ей Худ.

Нэнси не улыбнулась. Она даже не взглянула в его сторону. У Худа складывалось ощущение, что он находится не на “Баунти”, а на “Корабле дураков” «Очевидно, речь идет об одноименных фильме Стенли Кубрика и положенном в основу его сценария романе Кэтрин Энн Портер.». Без лишнего романтизма, притупляющего память, он теперь живо припоминал, что Нэнси в своих настроениях постоянно была подвержена крайностям. Она впадала в грусть, которая перерастала в депрессию, переходящую в гнев, словно скатывалась по скользкому склону. Эти состояния длились недолго, но, когда они наступали, у нее все валилось из рук. Худ не знал, что больше его напугало: то, что он об этом забыл, или то, что сейчас она находилась в одном из этих своих состояний.

Байон повернулся назад.

– Чтобы вы смогли приехать во Францию, я истратил остаток одолжений, которыми мне были обязаны. Большинство же из них я пустил на получение ордера на обыск, чтобы проникнуть в “Демэн”. Он действителен до завтрашнего дня, и мне не хотелось бы, чтобы он пропал впустую. Мы следили за предприятием на протяжении многих суток с помощью скрытых видеокамер в надежде увидеть что-нибудь такое, что послужило бы основанием для входа в здание. Однако до сих пор не нашли никаких зацепок.

– А что вы ожидаете найти? – спросил Худ.

– В идеале? – уточнил Байон. – Лица известных террористов. Членов его страшной полувоенной организации, именуемой “Новые якобинцы”. Она возрождает Якобинский клуб, который без колебаний выносил смертный приговор и старой женщине и младенцу, если только те принадлежали к высшему обществу.

Полковник воспользовался висевшим на запястье ключом, чтобы открыть “бардачок”. Он передал Худу папку. Внутри находилось больше десятка рисунков и размытых фотографий.

– Это известные “якобинцы”, – пояснил Байон. – Чтобы попасть внутрь, мне необходимо знать, что там находится хотя бы один из них.

Худ показал папку Столлу.

– Вы сможете получить достаточно четкие изображения лиц, чтобы идентифицировать их с этими портретами? Столл перелистал снимки.

– Может, и смогу. Зависит от того, где, за каким предметом стоит человек, двигается он или нет, сколько времени у меня будет на сканирование…

– Слишком много условий, – с досадой заметил Байон. – Мне необходимо, чтобы один из этих монстров был на территории фабрики.

– Есть хоть какой-то способ продлить действие ордера? – озабоченно поинтересовался Худ.

– Ни единого, – сердито ответил Байон. – Но даже ради доступа внутрь я не допущу, чтобы под предлогом того, что изображение некачественное, мы сделали вид, что невиновный человек похож на преступника.

– Ха! – воскликнул Столл, передавая папку полковнику. – Значит ли это, что на меня будут не слишком давить с выводами?

– Это то, что отличает профессионала от любителя, – подчеркнул Байон.

Нэнси испепелила полковника взглядом.

– Мне думается, профессионал не позволил бы этим террористам попасть внутрь, – заявила она. – Я также считаю, что Доминик совершал кражи, возможно, убийства и готов развязывать войны. И он доводит дело до конца. Значит ли это, что он профессионал?

– Люди вроде Доминика преступают закон, – спокойно ответил Байон. – Мы же позволить себе эту роскошь не имеем права.

– Ерунда, – возразила она, – Я живу в Париже. К большинству американцев все относятся черт знает как, причем от землевладельца до жандарма. И законы нас не защищают.

– Но вы же их соблюдаете, не правда ли? – спросил он.

– Конечно.

– Если одна из сторон действует вне закона – это всего лишь проявление грубой силы, – сказал Байон. – Если же вне закона действуют обе стороны – это хаос.

Худ решил вмешаться в этот спор и сменить тему разговора.

– Как долго еще ехать до фабрики? – поинтересовался он.

– Минут пятнадцать или около того. – Байон по-прежнему смотрел на Нэнси, демонстративно отвернувшуюся к окну. – Мадемуазель Босуорт, ваши доводы не лишены смысла, и я сожалею, что резко говорил с месье Столлом. Однако слишком многое поставлено на карту. – Он обвел взглядом всех присутствующих. – Кто-нибудь из вас задумывался о том риске, который возникнет в случае успеха?

Худ подался вперед.

– Нет, об этом мы не думали. Что вы имеете в виду?

– Если мы сработаем с хирургической точностью и падет только Доминик, его компания и ее холдинги смогут все-таки выжить. Если же развалятся и они, будут потеряны миллиарды долларов. Французская экономика и правительство будут сильно дестабилизированы. И это создаст тот вакуум, подобный которому мы видели в прошлом. – Он посмотрел мимо них в сторону идущего сзади второго микроавтобуса. – Вакуум, в котором и расцвел германский национализм, в котором немецкие политики будоражили кровь обывателя. – Он перевел взгляд на Худа. – Из которого они с алчностью взирали на Австрию, Судеты, Эльзас-Лотарингию. Месье Худ и месье Столл, мадемуазель Босуорт, мы идем по натянутому канату. Осторожность является нашим балансировочным шестом, а законность – страховочной сеткой. С ними мы сможем благополучно добраться до другого конца.