Забытый сон

Оглавление

«Упрямый нордический народ эти латыши», — подумал Дронго с некоторым сарказмом. Они верят только фактам и не хотят допускать никаких предположений. Может, так и нужно? Ведь он сам тоже исповедовал принцип Оккама: «Не умножай сущее без необходимости».

— У него могли быть связи на стороне?

— В какой стороне? — не поняла Ингрида.

— У него могли быть любовницы?

— Нет, — она испуганно всплеснула руками, — нет, нет, никогда. Он так любил свою жену. Вы знаете, он очень нравился женщинам, но никогда не изменял своей Лилии. Нет, такого не могло быть.

— Все ясно. Какая у него была машина, вы не помните?

— Конечно, помню. Две машины. «Мерседес» и «Рено». Но этих машин у Лилии нет. Она отдала их дочери Арманда Лайме.

— Вы были знакомы с Лаймой? Она приходила к отцу?

— Только один раз. Что-то просила. Я слышала, как они разговаривали.

— Он выполнил ее просьбу?

— Не знаю. Но она ушла очень довольная.

— И еще один вопрос. Вы поднялись на второй этаж вместе с Рябовым. У него был протез на ноге? Ему ведь трудно было быстро подниматься?

— Не быстро, — согласилась Ингрида, — очень медленно.

— А сам Рябов мог убить вашего бывшего шефа?

— Нет, — ответила она, снова испугавшись. — Он совсем старик был. Нет, нет! И он не справился бы с Армандом. Такого не могло быть.

— Понятно. — Дронго еще раз посмотрел на ее фотографию в молодости. Неужели и сам он также сильно изменился за последние годы? Или сами мы не замечаем этих изменений? — Спасибо вам, Ингрида, — поднялся Дронго, — простите, что вас побеспокоил.

— Ничего, — легонько вздохнув, ответила она. — Я слышала, что Лилия тяжело больна. Мне ее так жалко! Они так любили друг друга. И она никогда не верила в его самоубийство.

Дронго вышел из дома, вернулся на станцию. Его наблюдателя нигде не было. Он сел в электричку, направляющуюся в Ригу, и почти весь путь обратно переходил из вагона в вагон и даже сменил электричку, выйдя на одной из промежуточных станций. Все было в порядке, никаких наблюдателей нигде не было. «Старею, — подумал Дронго, мрачно вспоминая портрет молодой Ингриды. — Наверное, показалось».

Он даже не мог предположить, какие события ждали его впереди.

Глава 4

Пообедав в отеле, Дронго решил, что может поехать на встречу с Интом Пиесисом. На часах было уже около пяти. Достав телефон, он набрал уже знакомый номер Лилии Краулинь. На этот раз ему ответил незнакомый мужской голос, говоривший по-латышски. Дронго нахмурился, неужели она ему что-то не сказала? И поинтересовался, с кем говорит.

— Вы меня не узнали, — перешел на русский племянник Лилии. — Она сейчас спит, а мы приехали с моей матерью ее навестить. Подождите, моя мама хочет с вами поговорить.

Трубку взяла старшая сестра Лилии.

— Здравствуйте, — сказала она по-русски. Очевидно, в семье Лилии одинаково хорошо знали оба языка. — Это говорит ее сестра Дорика. Мне Лилия говорила о вашем приезде. Мы не хотели ее отговаривать, раз она так решила. Но вы понимаете, что это ненужное расследование. Оно закончилось много лет назад. Бедный Арманд, наверное, не сумел выдержать давления, которое на него оказывали. И поэтому принял такое решение.

— Какое давление?

— Он был бывший комсомольский секретарь, а у нас после девяносто первого таких людей не очень любили. Вы меня понимаете? Ему постоянно напоминали, что он был в партии и комсомольским секретарем. Это немножко неправильно, но так у нас было. А Лилия не хочет примириться с его смертью. Она очень больна. Очень сильно. И не сможет с вами никуда ходить. Вы ее не мучайте. Скажите, что будете вести ваше расследование — как это по-русски? — самостоятельно. Без нее. Ей лучше не выходить из дома.

— Я это и собирался сказать, — пробормотал Дронго. — Вы не знаете, как мне найти Инта Пиесиса?

— Знаю. Но вам не нужно ему звонить. Никто не виноват, что так случилось. У нас была такая обстановка. Не нужно беспокоить людей.

— Извините, — возразил Дронго, — я приехал сюда не для того, чтобы гулять по Риге. Я дал слово.

— Это не обязательно.

— Обязательно. У меня есть некоторые факты, которые кажутся мне подозрительными. И я обязан их проверить.

— Проверяйте, — согласилась Дорика, — но не мучайте мою сестру. Я вас очень прошу. Ей так мало осталось жить.

— Хорошо, дайте мне телефон и адрес Пиесиса.

— Они переехали. Раньше они занимали большой офис на улице Гертрудес. Вы записываете их номер телефона?

— Да, — ответил Дронго, хотя предпочитал запоминать. Почти все номера телефонов он запоминал мгновенно и часто помнил их много лет. Когда Дорика продиктовала ему номер телефон, он поблагодарил ее и перезвонил Инту Пиесису. Трубку взяла девушка. Он попросил позвать Пиесиса. Девушка уточнила, кто говорит и по какому вопросу.

— Скажите, что я приехал в Ригу по просьбе Лилии Краулинь, — ответил Дронго, — и мне нужно с ним срочно встретиться.

— Как вас представить?

— Дронго. Меня обычно так называют.

Девушка переключила аппарат на другую линию, очевидно, для того, чтобы поговорить со своим руководителем. И через минуту включилась снова:

— Господин Дронго, мы будем вас ждать сегодня ровно в шесть часов вечера. Вы успеете приехать?

— Спасибо.

Он положил трубку. На сегодня достаточно встреч. Завтра ему предстоит еще поговорить с Рябовым и найти следователя Айварса Брейкша, успевшего сделать головокружительную карьеру — стать депутатом парламента. Если завтрашние разговоры тоже не дадут результата, он сможет со спокойной совестью доложить Лилии Краулинь, что это было действительно самоубийство и он не сумел найти никаких фактов, опровергающих эту версию следователей. Никаких, кроме случайно попавшей в стену запонки и неизвестного мужчины, который так настойчиво пытался проследить его путь в Юрмалу. В первом случае возможна случайность, во втором… его собственная подозрительность. Нужно будет убедить самого себя в том, что ничего особенного не произошло.