С субботы на воскресенье

Оглавление

— Как Гоганкин в магазин попал?

— Через окно залез, — Мохов опять закрестился. — Только крест даю, Гога без сговора со мной лез. Богом клянусь, без сговора! Групповой не было, начальник…

— Кто отключил сигнализацию?

— Уже говорил, электричество само погасло.

— С электромехаником Лаптевым договорились?

Мохов ударил себя кулаком в грудь:

— Гад буду, не договаривался. Может, Гога-Самолет с Иваном дотолковался, а я, под шумок, вперед его успел.

Бирюков помолчал:

— Вы Айрапетову полный карман часов обещали. Как намеревались их взять?

— Да я ж для понта Игорю Владимировичу загнул, чтобы денег взаймы вытянуть.

— А ночью в магазин пошли, рюкзак с собою взяли. Как это понимать?

— Нюхом чувствовал, что энергии не будет.

— Наивно, Мохов, очень наивно, — Антон нахмурился. — Куда дели украденные часы?

— Толкнул Айрапетову по дешевке, а одни совсем бесплатно отдал за то, что билеты нам с Федей на самолет добыл. Народу на аэровокзале было битком, без блата к кассе не пробиться.

— Как часы попали к Остроумову?

— Не было в деле Остроумова! — испуганно закричал Мохов.

— Но ведь он принес нам часы.

— Крест… Не знаю!

— Кто писал Костыреву письма? С какой целью?

— Никаких писем не знаю. Никаких! Я малограмотный писарь.

— Кроме тебя, некому, — с презрением сказал Костырев.

— Федя, крест… — начал Мохов, но, столкнувшись с холодным взглядом Костырева, осекся.

Больше, сколько Бирюков ни старался, ничего вразумительного Мохов не сообщил. Создавалось впечатление, что из какого-то безотчетного страха он всеми силами, порою до наивности, скрывает истину.

В этот же день Степану Степановичу Стукову удалось выяснить, что за сумочку Светланы Березовой Айрапетов пообещал соседскому Генке купить абонемент на все хоккейные игры сезона. Бирюкову предстояло самое трудное — допрос Айрапетова. Прежде, чем начинать его, Антон решил встретиться с Игорем Владимировичем, так сказать, неофициально.

21. «Солист» из ресторана

Айрапетов сам назначил Антону место встречи в сквере, против ТЮЗа. То ли оттого, что рабочий день еще не кончился, то ли от сгрудившихся на небе предгрозовых облаков скамейки в сквере пустовали. Бирюков выбрал одну из них, с которой лучше просматривались асфальтированные аллейки, и, развернув газету, сделал вид, что увлечен чтением.

Игорь появился минута в минуту, как обещал по телефону. Легкой, энергичной походкой он подошел к Бирюкову, крепко пожал руку и, садясь рядом, весело проговорил:

— Точность — вежливость королей.

— Я королем не был, поэтому притопал раньше, — шутливо ответил Антон и насторожился — в конце аллеи, откуда только что пришел Айрапетов, замаячила сутулая фигура «солиста» из ресторана. Похоже, он догонял Игоря и еще издали замахал ему рукой. Айрапетов демонстративно отвернулся, с усмешкой сказал:

— Для полного счастья нам этого черта еще не хватало. На похмелье сейчас просить будет.

«Солист», не обратив внимания на Бирюкова, плюхнулся на скамейку рядом с Игорем, прижал ладонь к груди и тяжело передохнул:

— Фу-у… Чуть сердце не выскочило, думал, упущу тебя.

Айрапетов опять усмехнулся:

— Соскучился?

— В вытрезвителе сегодня ночевал.

— Поздравляю.

— Смеешься, а мне хоть плачь. — «Солист» тыльной стороной ладони вытер вспотевший лоб. — Вчера какой-то «юморист» записку подсунул насчет моей Ольги и Юрки Воднева. Сам знаешь — боль сердца. Я рога в землю и попер. Из ресторана вываливаюсь на проспект, с ходу — в объятия к милиционеру. Чуть с копытков его родимого, не снес… Голову надо отворачивать за такие шутки. Встретился бы мне сейчас тот остряк-самоучка!..

— И что произошло бы?

— Как гусаку, шею бы свернул.

Айрапетов засмеялся:

— Давай, Олежек, сворачивай.

— Чего? — не понял «солист».

— Шею. Я тебе вчера записку написал.

«Солист» какое-то время обалдело смотрел на Игоря и вдруг расхохотался до слез, будто до него только что, с запозданием, дошел смысл неимоверно смешного анекдота.

— Ну князь… ты даешь, — вытирая глаза, проговорил он. — Ну, даешь! С тебя причитается.

— Сколько?

— Пару червонцев до завтра, — выпалил «солист» и, видимо, не надеясь на успех, торопливо заговорил: — Понимаешь, обещают в церковном хоре триста целковых отвалить, платят там железно…

— Зачем тебе сегодня двадцатка понадобилась? — перебил Айрапетов. — Ты с похмелья после двух стопок занавески жевать готов.

— Понимаешь… С Цыганкой, которая вчера в ресторане за соседним с тобой столом сидела, договорился. Сейчас ждет в «Сибири» меня — как принца, а я, как нищий, за тобою по следу таскаюсь. Князь Игорь, не унижай Олега. Клянусь совестью, рассчитаюсь.

— На том свете угольками, — Айрапетов стал серьезным. — Попрут тебя из церковного хора, как из ансамбля выперли. Будешь ты от тяжести горбиться по ресторанным подмосткам…

— Игорь! К чему такие мрачные краски? Надо с оптимизмом идти по кругу жизни. Одолжи два червонца, и на малооборудованной для веселья планете одним счастливым человеком станет больше. Неужели тебе этого не хочется? Неужели две красненьких бумажки для тебя сделают погоду? Не веришь, что сам отдам, Ольга рассчитается.

Айрапетов внимательно посмотрел на «солиста», подумал и вполне серьезно сказал:

— Я одолжу тебе, Олег, деньги. Могу даже дать без отдачи, но… Ты должен откровенно рассказать, что у тебя произошло с Людой, когда она стала вырываться из моей квартиры. С той девушкой, из кафе «Космос»… в прошлое воскресенье. Помнишь?