Политика

Оглавление

– Я знаю это, – согласилась Меган. – Однако в данном случае террористический акт был совершен с вполне определенной целью, а именно: заморозить отношения между нашими странами, ослабить престиж и власть Старинова внутри его собственного правительства. Мне кажется, этот взрыв не имеет смысла, если вину не возложить на него. Далее, зачем Старинову организовывать подобный террористический акт – разве что для того, чтобы способствовать собственному падению? Как я сказала, все это представляется мне бессмысленным. В этом нет никакой логики.

– На первый взгляд логики в этом действительно нет, по крайней мере пока, – сказал Нимец. – Но участники этой игры могут следовать утонченному стратегическому замыслу, который нам пока непонятен.

– Согласен, – кивнул Нордстрем. – Нам кажется, что с момента взрыва прошла целая вечность, хотя миновало всего двенадцать часов. Нужно подождать, пока поступит больше информации, посмотреть, как будут развиваться события.

– А чем заниматься до этого? – спросил Скалл. – Сидеть и ковырять в носу? Горд, послушай меня. Ты представляешь себе, какой удар будет нанесен нашим планам по созданию наземной станции спутниковой связи в Калининграде, если во взрыве обвинят Старинова? Я нахожусь здесь, в России, и наблюдаю за всем, что происходит в их политических кругах. Могу заверить вас, что многие высокопоставленные лица будут счастливы, если им удастся пинками выбросить нас, янки, из России.

– Боже мой, Скалл, – возмутилась Меган. – Этой ночью погибли сотни невинных людей, мы обсуждаем ситуацию, которая может привести к дестабилизации целого региона, а ты…

– А что я? Поднимаю этот вопрос, пока нахожусь в Калининграде, говорю с вами по видеоканалу в полночь и пытаюсь разобраться в общей обстановке? Если мы не позаботимся о наших интересах в России, кто займется этим? Тогда зачем Горд созвал вас? На чашку кофе?

Нордстрем вздохнул и потер глаза.

– Несомненно, всем нам известно, почему мы собрались здесь. Но мне кажется, что Меган пыталась развернуть более широкую перспективу.

– Одну минуту. – Гордиан поднял руку. – Я знаю, что все мы толком не выспались и потому нервничаем. Но здесь были подняты исключительно важные вопросы, и я рад, что мы не отложили это совещание. Кто-то – по-моему, это был Юлий Цезарь – однажды сказал, что искусство жить больше походит на поведение борца, чем на мастерство танцора. Мне всегда казалось, он имел в виду, что нужно решительно бороться с неожиданными проблемами, не отступать перед ними и не пытаться осторожно обойти их. Именно по этой причине мы и разработали проект «Меч». – Он сделал паузу, ожидая замечаний, их не последовало, и Гордиан повернулся к Нимецу. – Пит, я хочу, чтобы Макс Блакберн собрал группу людей, которая займется сбором информации о том, кто может нести ответственность за взрыв на Таймс-сквер. Не ограничивай его в расходах, пусть тратит, сколько потребуется.

Нимец молча кивнул. Он увидел взгляд Гордиана, – решительный и жесткий. Он знал этот взгляд. В такие моменты ему казалось, что перед ним человек с увеличительным стеклом в руке, собирающий в ослепительный фокус солнечные лучи, чтобы поджечь сухой лист. Этот взгляд означал, что тот, на кого падут эти лучи, сгорит в испепеляющем пламени. Именно так смотрел сейчас Гордиан на Нимеца.

– Мне представляется, что Максу нужно как можно быстрее вылететь в Россию. Оттуда он сможет координировать поиски, используя станцию как оперативную базу, – продолжал Гордиан. – В то же время ты, Пит, займешься сбором сведений здесь, в Соединенных Штатах. Я надеюсь, что результаты появятся достаточно скоро.

Нимец снова кивнул.

– Будем действовать, не привлекая внимания, понятно? Если разведывательное сообщество пронюхает, что мы ведем независимое расследование, нам будут мешать, и мы ничего не добьемся. Гордиан обвел взглядом сидящих за столом. – Есть замечания?

– Только одно, – произнес Нордстрем.

Гордиан поднял брови в ожидании.

– Ты привел высказывание относительно борца и танцора, верно?

– Да.

– Оно принадлежит не Юлию Цезарю, а последнему римскому императору Марку Аврелию.

Гордиан посмотрел на него еще пару секунд, затем медленно поднес чашку к губам, осушил ее и кивнул.

– Спасибо, друг, – сказал он.

*******

Голубой зал нью-йоркского муниципалитета, где обычно проводились официальные пресс-конференции, оказался слишком мал, чтобы вместить толпу пишущих журналистов и телерепортеров, которые хотели присутствовать на пресс-конференции, первой после взрыва на Таймс-сквер. Решение о том, где провести брифинг, было лишь одним из сотен, которые нужно было принять помощникам мэра.

Сам мэр погиб, убит при взрыве вместе с тысячью других сограждан.

Его заместитель находится в больнице и пока останется там. Диагноз повреждения внутренних органов. Обломок скамьи ударил его в живот, и врачи сочли чудом, что он вообще остался в живых. Никто не знал, когда он вернется на службу. Главы округов тоже пострадали, и половина из них не может принять участие в пресс-конференции; комиссар полиции, потрясенный личной утратой, все свое внимание сосредоточил на расследовании происшедшего, а потому заявил, что не может тратить время на подобные глупости.

Однако средства массовой информации требовали, чтобы муниципалитет сделал официальное заявление, пусть мало что значащее. Поэтому пресс-секретарю Андреа Делилло последние пятнадцать часов пришлось проявить способности мирового класса. Она отказалась помочь политическим деятелям, пожелавшим воспользоваться катастрофой для достижения личных целей в момент, когда все внимание общества было обращено на ее последствия. Она получила сведения из всех больниц, где находились пострадавшие, от спасателей, работавших на месте трагедии, и от уцелевших сотрудников Службы чрезвычайных ситуаций. Андреа заставила себя забыть о личных страданиях, не говоря уже о страхе, что потеряет работу, как только новый мэр встанет во главе города. Если ее действия помогут найти убийц, из-за которых на Нью-Йорк спустился демон смерти, она будет действовать. Она передаст средствам массовой информации все известные ей факты, и тогда тысячи репортеров примутся за поиски виновных в этом ужасном преступлении. На большее она не способна. Оставалось только молиться, чтобы этого оказалось достаточно.