Политика

Оглавление

Прищурив глаза, Нимец дважды выстрелил, прежде чем противник успел поднять пистолет. Первая пуля попала охраннику в правую коленную чашечку, вторая – в левую. Он рухнул на пол и начал кататься там от мучительной боли, не переставая оглушительно кричать.

– Заткни ему глотку, – выдавил Барнхарт. Он достал из кармана баллончик с ДСМО и протянул его Норико. Она заметила на баллончике кровь, но промолчала.

Выскользнув из-под руки Барнхарта, Норико сбежала по лестнице, наклонилась над телохранителем и выпустила струю спрея прямо в искаженное от боли лицо. Его мгновенно окутал почти невидимый туман. Охранник поднял руки, словно пытаясь защититься, его глаза расширились от страха. И тут же руки бессильно упали, с лица исчезла гримаса боли, и он потерял сознание.

Нори повернулась к своим товарищам. Они уже почти достигли нижних ступенек лестницы. Нимец держался за перила одной рукой и почти нес Барнхарта другой. Лицо раненого стало пепельно-серым, на лбу и щеках выступил пот. Он закусил нижнюю губу и едва сдерживал стоны, преодолевая ступеньку за ступенькой.

Норико поспешила к нему, снова закинула его руку себе на плечо, и все трое направились к двери, выходившей в переулок. Едва они открыли ее, как им в лица ударил ледяной ветер и снег. В небе все еще мелькали зарницы. Неуклюже ступая и держа между собой едва передвигавшего ноги Барнхарта, они повернули к улице. Кровь, уже пропитавшая комбинезон, капала на снег.

И тут же, прямо перед ними, у выхода из переулка появилась фигура четвертого телохранителя. Из автомата, который он держал в руках, вырвались языки пламени, и пули фонтанчиками взметнули снег у их ног. Нимец оттащил Барнхарта в сторону и прижал его плечом к забору, отделяющему переулок от соседнего двора. Из автомата вырвалась вторая очередь – на этот раз пули ударили в кирпичную стену здания и высекли искры из пожарной лестницы.

Нимец вытянул руку с «береттой» в сторону нападающего и дважды нажал на спусковой крючок. Но он стоял в очень неудобном положении и стрелял не целясь, и пули исчезли в темноте, не попав в гангстера.

Тот снова приготовился открыть огонь. По-видимому, он заметил, что один из стоящих перед ним ранен, и целился теперь не спеша, уверенный в успехе, словно собираясь добить беспомощную добычу.

Нимец прижался к забору, закрыв собою Барнхарта.

Но тут Норико выстрелила из своего «суперпистолета», на мгновение опередив гангстера. Послышался глухой хлопок, и из дула вырвалась раскрывающаяся в полете клейкая паутина, с ног до головы опутавшая тончайшими нитями охранника, превратив его в кокон. Потрясенный и лишенный возможности двигаться, он все же попытался освободиться, запутался еще больше, поскользнулся и опрокинулся на спину. При иных обстоятельствах такое падение вызвало бы смех у зрителей.

Норико бросилась к нему и брызнула ему в лицо спреем из баллончика. Через мгновение он замер парализованный.

Все еще держа в руке «суперпистолет», она подбежала к выходу из переулка и сквозь пелену падающего снега оглянулась по сторонам. В многоквартирных домах вдоль улицы загорались огни – очевидно, их обитатели слышали звуки выстрелов, но сама улица была пуста. Норико поспешила обратно к товарищам.

– С тобой все в порядке? – спросила она у Нимеца.

– Да, – ответил он.

Она посмотрела на Барнхарта. По лицу его градом катился пот и в глазах было отрешенное выражение – по-видимому, он находился на грани шока.

– На горизонте все чисто, – сказала Норико и подхватила Барнхарта под руку. – Надо успеть к универсалу, пока кто-нибудь не вызвал полицию. Выдержишь?

– От тебя не отстану, – с трудом произнес раненый.

Глава 30

Нью-Йорк, 20 января 2000 года

Секс, которым они занимались, был поспешным и непристойным, а разговор трудно было разобрать – при воспроизведении искаженные слова едва слышались.

Впрочем, нельзя было винить в этом записывающее устройство – просто с того момента, как женщина в черном кожаном пальто вошла в его кабинет, Ник Рома говорил очень тихо.

– Давай снова посмотрим этот отрывок, – предлюжил Барнхарт.

– Ты имеешь в виду, когда он сзади нее или на ней?

– Не умничай.

– Я начну с того момента, когда происходящее еще годится для всеобщего просмотра и затем переходит в фазу тройного X [В США так обозначают порнофильмы], – притворно нахмурившись, произнес худой длинноволосый техник у аудио-видео процессора. Он нажал кнопку на консоли, и Барнхарт услышал в тишине студии шипение вращающегося жесткого диска. Они находились в подвале штаб-квартиры «Меча» в центре Манхэттена. Барнхарт и техник сидели плечом к плечу у пульта управления, а Пит Нимец и Норико Казинс стояли позади них.

Барнхарт с трудом наклонился вперед, чувствуя, как швы натягиваются под бинтами вокруг поясницы. Рана все еще причиняла боль и не позволяла свободно двигаться, хотя из-за обильного кровотечения казалась более серьезной, чем была на самом деле. Несмотря на то, что пуля пропахала длинную борозду вдоль его правого бока, железные мышцы оперативника помешали ей проникнуть внутрь и задеть жизненно важные органы тела. По словам врача, его спасла великолепная физическая форма.

– Ты можешь прокрутить запись до того места, где они разговаривают друг с другом? – спросил Нимец.

– Если бы я не был уверен, что мне удастся очистить звуковую запись в соответствии с вашими высокими требованиями, я не стал бы переводить эти эротические конвульсии в цифровую форму, – ответил техник. – В конце концов, стоны экстаза были слышны настолько отчетливо и ясно, что заставили заработать даже мой мотор.