В мышеловке

Оглавление

Он вышел, и мы снова вернулись к машине. Оттуда, в десяти шагах от входа, уже нельзя было заметить, что в галерее вырезано стекло. Но, по правде сказать, на улице и замечать было некому.

«…Большинство жокеев уже в седле, через несколько минут старт…»

Я взял приемник. Джик поменял алмаз на пилу для металла, молоток и долото, потом закрыл багажник, и мы вошли в совсем не ортодоксальную дверь с таким видом, будто это наша ежедневная работа. Часто грабителей выдает желание остаться незамеченными. Если вы ведете себя так, словно имеете право на такое поведение, нужно много времени, чтобы у кого-то закралось подозрение в законности вашего права.

Конечно, было бы лучше, если бы мы сумели открыть настоящую дверь. Но быстрый осмотр показал, что это невозможно. Она была заперта на два замка, а у нас никаких ключей.

- Лестница в конце зала, - сказал я.

- Веди.

Мы прошагали по роскошному серо-зеленому ковру к лестнице, ведущей вниз. Над ней виднелся щит с выключателями. Мы включили свет и внизу, и на первом этаже.

Сердце у меня замирало. Стоило только полицейскому подойти и посмотреть, почему машина припаркована не на месте, и Тодд с Кассэветесом отправятся в тюрьму.

«…Сейчас лошади выстроились на старте. Жокея Теда Нестера вызвали для контрольной проверки…»

Мы спустились с последней ступеньки, я завернул к офису, а Джик устремился прямо по коридору.

- Вернись, - встревоженно скомандовал я. - Если опустится стальная решетка…

- Успокойся. Ты уже предупреждал меня. - Джик остановился на пороге последней комнаты. Постоял, посмотрел и быстро вернулся. - Все в порядке. Маннингс там. Три картины. И кое-что еще. Тебя родимчик хватит. Иди посмотри, пока я открою эту дверь.

«…Скакуны готовятся к стремительному галопу и теперь нервно переминаются с ноги на ногу, волнение нарастает…»

Я заставил себя одолеть коридор, держась подальше от всяких электрических устройств, нечаянно задев которые можно вызвать тревогу, и остановился на пороге комнаты с Маннингсом. Три его картины висели там же, где и раньше. Но рядом с ними появилось то, от чего, как сказал Джик, меня хватил родимчик. Гнедая лошадь, прислушиваясь, насторожила голову. На заднем плане помещичий дом. Картина Рауля Милла, копию которой мы видели в Элайс-Спрингс.

Когда я вернулся к Джику, он молотком и долотом открывал дверь в офис.

- Что это? - спросил он. - Оригинал или копия?

- Не могу сказать, я стоял далеко. Но выглядит как подлинник.

Он кивнул. Мы вошли в офис и принялись за работу.

«…Деррибай и Спешиал-Бет упали на старте, и, пока у них проверяют подпруги, остальные лошади описывают круги…»

Я поставил приемник на стол Уэксфорда, и он, будто песочные часы, отсчитывал минуты.

Джик со своими инструментами сразу принялся за ящики стола, но они оказались незапертыми. Из всех шкафов только на одном виднелся замок. Для Джика не составило труда открыть его.

В ящиках стола я ничего не обнаружил, кроме каталогов и канцелярских принадлежностей. В шкафу - золотые россыпи. Но я не сразу это понял. На первый взгляд в нем лежали обыкновенные папки с обыкновенными названиями.

«…Легким галопом приблизился к старту, готовый бороться за приз в сто десять тысяч долларов…»

В офисе было много картин в рамах, некоторые стояли, прислоненные к стене, но большая часть лежала прямо на полу, одна на другой. Джик принялся быстро просматривать их, будто собирался установить рекорд на скорость.

«…Жокеи сдерживают лошадей на старте, и я вижу, как рвется вперед Винери…»

Две верхние полки шкафа содержали различные документы, на мой взгляд связанные со страховкой. Письма, полисы, описи с переоценкой и гарантийные бумаги. Фактически я не представлял, что надо искать, и это осложняло положение.

- Господи боже всемогущий! - воскликнул Джик.

- Что случилось?

- Посмотри.

«…Сегодня здесь собралось более ста тысяч человек, чтобы увидеть борьбу двадцати трех скакунов на дистанции три тысячи двести метров…»

Джик досмотрел картины до конца и теперь держал в руках три полотна без рам, связанные вместе бечевкой. Я заглянул ему через плечо. На картине виднелась подпись Маннингса. Крупными четкими буквами в правом нижнем углу было написано: «Альфред Маннингс». Четыре лошади с жокеями галопируют по скаковой дорожке ипподрома. Но краски еще не высохли!

- А другие? - спросил я.

Джик порвал бечевку. На двух других картинах было изображено то же самое.

- Господи боже всемогущий! - потрясенно повторил Джик.

«…Жокей, работающий с Винери, весит только пятьдесят один килограмм, и лошадь занимает выгодную позицию для взятия барьеров, так что мы не исключаем…»

- Смотри дальше, - попросил я Джика, сам вернулся к шкафу.

Имена. Даты. Города. Я нетерпеливо покачал головой. Нам нужно что-то большее, чем копии Маннингса, а я ничего не мог найти.

- Господи! - без конца повторял Джик.

Он просматривал большую плоскую папку, два фута на три, в таких обычно в галереях держат гравюры. Она стояла между краем стола и стеной. У Джика был такой вид, будто его распяли.

«…Деррибай сейчас вернулся на старт…»

«Иностранные покупатели». Глаза схватили название папки, но я не сразу понял, о чем идет речь. Но потом снова вернулся к ней. «Иностранные покупатели». Я открыл папку. Списки людей, рассортированных по странам. Целые страницы. Имена и адреса.

Англия.

Длиннейший список. Не в алфавитном порядке. Слишком много имен, чтобы прочесть за такое короткое время.

Многие из имен зачеркнуты.

«…Старт взят! Это тот момент, которого вы все так долго ждали! И Спешиал-Бета нет среди первых…»