Вкус любви

Оглавление

— Во всяком случае, на моей памяти такого еще не случалось, дорогая.

Глава 6

Студия Эдвардсов находилась в узком, трехэтажном кирпичном здании на Восточной восьмидесятой улице. Окна были высокие, но малочисленные, и дом совсем не походил на место, подходящее для коммерческой студии — такой удаленный, такой жилой, такой домашний, что Кэйт дважды проверила адрес, прежде чем позвонить. Симон отворил дверь почти тотчас же.

— Проходите. — Он дружелюбно приветствовал ее и провел в глубь небольшого офиса. Она очутилась в мире света. Весь цокольный этаж был превращен в громадную, с высоким потолком студию. Задняя стена, выходящая в сад, была целиком из стекла. Передвижные прожекторы свисали с металлических конструкций с выкрашенного в черный цвет потолка. Дюжины ламп выстроились рядами по всем сторонам деревянного ящика, похожего на пчелиный улей, торчали рулоны цветной бумаги для задников.

— Лаборатория у нас вон там, — указал он на маленькую комнату в глубине студии.

— А кто живет наверху?

— Мы живем. Там спальни, кухня внизу. Мы пожертвовали гостиной и столовой, чтобы устроить студию, но потеря невелика. Кухня достаточно большая, чтобы все могли там поместиться. — Взяв Кэйт под руку, он провел ее по периметру студии. — Ожидаю одобрения клиента, прежде чем я все это разорю, — сказал он, указав жестом на несколько предметов, расставленных для предстоящей съемки.

Кэйт замерла в восхищении перед неглубокой керамической чашей на подставке из тикового дерева.

— Это прекрасно, Симон. Династия Сунь?

— Да, вы угадали. Двенадцатый век, Корея. Я полагаю, она пойдет на обложку почтовых отправлений галереи. Работа на галерею приносит немного денег, но согревает душу. Совсем не то, что промышленные краны или обои… Куда подевался Джулио, этот человек никогда не опаздывает.

— А Мелисса?

— Она скоро вернется. Наши близнецы наконец-то закончили макет из папье-маше острова Мон-Сен-Мишель в комплекте с бенедиктинским аббатством, и она повезла их в школу в фургоне вместе с работой в багажном отделении. Мы все вчетвером запихивали туда макет, — сказал он с улыбкой. — Вы еще увидите их, когда ребята вернутся из школы, они всегда присутствуют, когда мы работаем. Фанатики фотографии, — добавил он с гордостью, — Рик и Полли, двенадцати лет.

Вдобавок, у них еще двое детей, подумала Кэйт. Мелисса определенно из тех женщин, которые способны соединять свой брак с успешной карьерой. Конечно, фотография была явно их семейным занятием. Такое взаимопонимание во многом и сделало все это возможным.

Раздался заливистый смех Мелиссы, и она вместе с Джулио впорхнула в студию. Он бережно держал в руках сверток — что-то объемистое, завернутое в газету и помещенное в старую продовольственную сумку.

— Скажи им, — хихикая, обратилась она к Джулио, — скажи им.

Джулио протер глаза и изобразил на лице выражение полной серьезности. Потом прочистил горло и заговорщицки подмигнул Кэйт.

— Сегодня утром я заехал на квартиру автора, чтобы забрать это, — он пошлепал по своему подозрительному свертку, — и тот стал настаивать, чтобы мы вместе поехали на съемку. Это отвратительный старый зануда, он довел бы нас до полного сумасшествия. Тогда я посмотрел ему прямо в глаза и сказал самым лицемерным голосом, каким только мог: «А у вас была свинка?» — «Нет, никогда», — ответил он, и глаза у него выпучились, как у испуганного кролика. «Тогда вы не должны приходить, — сказал я, — свинка, подхваченная после наступления половой зрелости, может сделать вас бесплодным. А у обоих близнецов Эдвардсов — свинка». Я оставил его в холле, он выглядел как человек, который чудом избежал смерти.

— Вы ужасны! — хохоча, сказала Кэйт.

— Джулио, это нечестно, — заливаясь смехом, заявил Симон, — абсолютно нечестно, но мне нравится. А это тот кофейник? В этом ужасном свертке?

— Конечно. Мне сказали, что меня могут ограбить, если я повезу его в собственном футляре. Мне нужны нитяные перчатки, Симон.

Он отбросил в сторону газеты, под которыми обнаружился аккуратно перевязанный сверток из белой бумаги. Затем Джулио натянул белые нитяные перчатки и, как фокусник, развернул голубую фланелевую ткань, перевязанную ленточками. Из нее он извлек серебряный кофейник с фасеточным, изогнутым, словно лебединая шея, носиком и темной ручкой из самшита.

— Великолепно! — вскричали все хором. — Прекрасно! Чудесно! Восхитительно!

— Да, — сказал Джулио. И слова восхищения замерли у всех на устах, когда он медленно стал поворачивать перед ними кофейник, чтобы его можно было рассмотреть со всех сторон. Он был элегантен и изящен. Его цилиндрический корпус изгибался к широкому литому основанию. Серебро отливало благородным тусклым блеском.

— Я хочу, Симон, чтобы ты фотографировал его сначала на белом, а потом на черном фоне.

Вдвоем Мелисса и Симон водрузили над столом белый тент так, чтобы Симон мог фотографировать кофейник без каких-либо мерцающих бликов, искажающих форму сияющей серебряной поверхности. Когда лампы были тщательно установлены, Джулио и Симон перешли к громоздкой студийной камере, линзы которой проступали сквозь дыру, прорезанную в белой бумаге.

— Ну, что там видно? — спросил Джулио Симона.

— Все, черт побери! Взгляни сам! Джулио притиснулся к нему возле камеры, пробормотав что-то, что Кэйт показалось старым итальянским проклятьем. Мелисса уловила ее взгляд, и они ухмыльнулись друг другу. Пока Джулио и Симон колдовали над камерой, Мелисса и Кэйт ползали в пространстве, высотой в два фута между дном тента и полом и переставляли лампы, как им указывали. Они двигали их взад и вперед, вправо и влево и обратно вправо.