Вкус любви

• Предыдущая
• 21/49
• Следующая

— Мне кажется, вам нужно выпить, — сказал Джулио, вставая и направляясь со своим стаканом на кухню. — А чем вы должны были заниматься, полагал юрист Джек? — крикнул он оттуда.

— Вести дом. Следить, чтобы пол на кухне был хорошо навощен. Рисовать цветочки на подносах… О, даже не знаю, что еще.

Джулио вернулся с устрашающе выглядевшим бокалом виски с водой.

— Выпейте, — скомандовал он, — я хочу услышать о вас побольше. Выпейте. И представьте, что вам море по колено.

Кэйт улыбнулась. Питье отдавало жженым деревом, внутри ее обожгло, но когда жжение прекратилось, она почувствовала, как спадает напряжение.

— Джек думал, что работающая жена — неприлично, это его словцо. Ни у одного юриста жены не работают. Что скажут партнеры, если его жена будет работать?

— Возможно, они сказали бы, что Джек женился на очень талантливой и независимой женщине. Мужчина должен быть сильным и много дающим, чтобы любить сильную женщину.

Она поглядела на него поверх края бокала и подышала на него. На стекле образовалась дымка тумана. Рассеянно она вывела на ней букву «Д» и тут же стерла ее пальцем.

— Все это приходило мне в голову, когда одни наши друзья стали заниматься бизнесом, связанным с загородными участками. Я рисовала для них фирменный знак и бланки, затем сделала уличные указатели и раскраску фургонов. Я также начала сотрудничать с агентством, которое они выбрали для своей рекламы, и тут Джек предъявил ультиматум: «Моя жена никогда не будет работать!»

— И как вы к этому отнеслись?

— Я собрала все свое мужество и сказала Джеку, что мне плевать, что думают его партнеры, и что я нечто большее, чем удобная комбинация для сексуального удовлетворения и натирания полов, и что я решила начать деятельность свободной художницы. Если положение мужа не мешает быть юристом, то и дизайнер может стать хорошей женой. Я была обучена быть художницей, и, черт побери, я намерена быть ею.

— И что он сказал?

— Ничего, что вам было бы интересно услышать. У нас произошла ужасная ссора.

Взволнованная и совершенно выжатая, Кэйт подошла к окну. Улица внизу была безлюдной, небо на севере размыто розовым и золотым от миллионов неоновых огней. Скоро наступит утро, растворяя пастельные тона серым светом перед восходом солнца.

— Вскоре после этого я приехала в Нью-Йорк.

Как я сказала? «Сломленные мечтательницы, утраченные мечты».

Джулио откинулся назад, сцепив руки за головой.

— Мечты не так-то просто убить, и вы потрясаете меня своим упорством.

— Может быть, вы правы, — еле выговорила она, — наверняка правы. — Криво улыбаясь самой себе, она взяла свою суповую чашку с кофейного столика, вымыла ее под краном на кухне и оставила сохнуть. Напевая тихо под нос, она убрала расколотые кубики льда обратно в морозилку и вытерла все вокруг. Когда она вернулась в комнату, Джулио, вытянувшись на кушетке, спал.

На цыпочках она прошла через комнату и вернулась с подушкой и одеялом со своей кровати. Осторожно сняла с него легкие мокасины, тихонько приподняла голову и подсунула под нее подушку, снова поразившись упругости его волос. Когда она подтыкала одеяло вокруг него, он простонал во сне. Голубые прожилки, тонкие словно в глубине фарфора, проступили на его веках. Она слегка откинула завитки волос с его лба и осторожно провела пальцами по его виску и щеке.

Все еще улыбаясь, она выключила свет и тихонько прошла в спальню. Она оставила дверь распахнутой и, засыпая, слышала глубокое ритмичное дыхание Джулио. Оно напомнило ей море — медленные волны накатывались на далекий берег.

Глава 8

Кофе, подумала Кэйт. Она ощутила аромат кофе. Она повернулась на бок, обняв подушку. На кровать падали лучи солнца. Зажмурившись от их яркого света, она нащупала часы возле кровати. Десять тридцать! Закрыв глаза, она натянула простыню поверх головы. Медленно в памяти всплыла вечерняя съемка и утренний разговор с Джулио. Она застонала. И что это нашло на нее, так рассусоливать о Джеке, изумилась она. Видимо, утомление, предположила она.

Кофе. Она по-прежнему чувствовала его аромат. Значит, Джулио все еще здесь! Натянув халат, она распахнула дверь.

Очевидно, он только что принял душ. Полуголый, обернув бедра полотенцем, он осторожно очищал яблоко на ее крохотной кухоньке.

Художник до мозга костей, Кэйт не могла не оценить, как свет с потолка подчеркивает мускулы его груди, она ощутила у довольствие, глядя на его великолепный торс и живот. А как женщина, она была взволнована великолепием завитков его черных волос, спускающихся от его груди к паху.

Длинная, тонкая полоска яблочной кожуры красно-белой лентой спускалась с его ножа. Как загипнотизированная, Кэйт наблюдала, как удлиняется эта спираль, а сама непроизвольно представляла обнаженное, сильное тело Джулио, прижимающееся к ней, его руки, обнимающие ее, в то время как… У нее перехватило дыхание. Ей до боли захотелось прикоснуться к нему, скользнуть ищущими руками по рельефным буграм мышц…

Он взглянул на нее, и она поняла, что он прочитал желание в ее глазах. В его ладони лежало влажное яблоко. Не отрывая взгляда от ее глаз, он сжал его в руке так, как если бы это была женская грудь. Словно завороженная, она смотрела, как он поднес яблоко к губам и слизнул выступивший сок.

Она задохнулась, а он усмехнулся поверх яблока.

— Доброе утро, — выдавила она, голос ее прозвучал нервно и октавой выше, чем обычно.

— Чудесное утро! Быстренько в душ, Кэйт! Нельзя терять такой день.

— Вы всегда такой оживленный и веселый с утра? Я серьезно рассчитывала поспать до полудня.

• Предыдущая
• 21/49
• Следующая