Полукровка. Эхо проклятия

• Предыдущая
• 34/87
• Следующая

Они вышли во двор, и тут вдруг отец неожиданно вспомнил:

— Постой, Самсут, ты ведь собиралась спросить меня о чем-то важном!

— О, черт! Хорошо, что ты мне напомнил! — И Самсут, сбивчивой скороговоркой, поведала отцу о своем разговоре с Хоровацем и историю с таинственным наследством…

* * *

— …Даже и не знаю, что тебе на это ответить, — растерянно проговорил Матос, выслушав ее рассказ. — Скорее всего, это действительно просто розыгрыш. Ни о чем таком я никогда не слышал. Хотя я по глупости своей очень мало интересовался фамильными скелетами в шкафу и прочей генеалогией. Посему… Слушай, а что, если ключ к этой якобы загадке содержится в бабушкиной тетради?

— Так она у тебя? — встрепенулась Самсут.

— Ну да. Сам не понимаю, за каким таким лешим я решил взять ее с собой, уезжая на гастроли? Кажется, просто хотел скоротать время в пути, в кои-то веки поизучать семейные предания. Но как в автобусе раскрыл её — так сразу и убрал обратно в сумку. Я ж с армянским никогда не был в ладах.

— Послушай, папа, если эта тетрадка тебе сейчас не нужна, можно я возьму ее с собой?

— Да-да, конечно, — Матос поспешно скрылся в доме и через минуту вернулся, держа в руках тетрадь, тоненькую, но большого формата, в ветхой обложке из черного, с красными прожилками, картона. Он протянул ее Самсут, присовокупив дискету в пластмассовом футляре.

— А это что? — спросила Самсут, взяв в руки дискету.

— Это… Это я как-то попросил одного здешнего армянина перевести текст на русский. Думал, может, употребить при случае в дело…

— Но так и не употребил?

— Нет. Здесь это никому не нужно и не интересно…

Они добрели до автовокзала — автобус на Стокгольм уже подали под посадку. Отец и дочь какое-то время молча постояли, обнявшись, словно бы успокаивая друг друга.

— Ты не забывай меня, бала! Очень тебя прошу! — Голос Матоса чуть подрагивал.

— Конечно, папа! — кивала ему Самсут, пряча мокрые от слез глаза. — Обещаю, как только мама с Ванькой возвратятся из Ставищ, я сразу же возьму его в охапку и мы приедем к тебе. Честное слово!

— Спасибо, дочь. Да, слушай, и вот еще что, — он слегка отстранился, полез во внутренний карман куртки и достал из него кусочек желтого пластика. — Вот, возьми.

— Что это?

— Это кредитка «Виза». В последние годы я понемножечку откладывал деньги. Там не очень много, тысяч двадцать-двадцать пять. Всё ждал подходящего момента, чтобы… И вот, как видишь, дождался.

— Папа, я не…

— Прошу тебя, ничего не говори! Просто возьми — и всё. Это для тебя и для внука. Очень тебя прошу!

— Спасибо, — дрожащими пальцами Самсут осторожно взяла кредитку.

— Код для снятия денег семизначный, — пояснил отец.

— Боюсь, столько цифр одновременно я не запомню, — грустно улыбнулась Самсут.

— Запомнишь, он очень простой. 320.26.94.

Услышав знакомое сочетание цифр, Самсут, не выдержав, разрыдалась в голос, уткнувшись головой в плечо отца.

То был номер телефона их ленинградской квартиры.

Глава девятая
…Как лев терзает добычу

Стокгольм, Швеция, 11 июня

Представители компании «Петрофон» продолжали держать свое слово: по возвращении в Стокгольм в условленном месте и ровно в условленный час ей передали авиабилеты — один на сегодня до Ларнаки и второй, на 18-е число, из Ларнаки в Санкт-Петербург. Одним словом, чудеса продолжались.

До вылета оставалось еще около пяти часов, и Самсут, у которой за сегодняшний день, помимо отцовского кофе, не было во рту маковой росинки, решила шикануть и отметить свое столь недолгое свидание со Швецией обстоятельным ужином в одном из местных ресторанов.

Держа ориентир на упомянутый экскурсоводом высоко торчащий над крышами лифт «Катарина», Самсут добрела до него пешком минут за пятнадцать и смело направилась в подвешенный под лифтом, как гондола, панорамный ресторан. Он, кстати сказать, так и назывался — «Гондолен». Кухня здесь, как и ожидалось, оказалась весьма недурна, хотя цены, мягко говоря, кусались. Но теперь, когда у Самсут неожиданно появилась «куча денег», она, будучи заядлым «рыбоедом», без стеснения заказала себе местное фирменное блюдо — gravlax. Слава богу, что она не знала точного перевода этого названия, ибо аппетит в данном случае вполне мог быть и испорчен. А так и рыба, и салат с неизменным добавлением брусники, и запеченная картошка у изголодавшейся путешественницы пошли на ура. А еще сервис в этой ресторации оказался настолько высок, что, когда Самсут, остановив фланировавшего по залу администратора, поинтересовалась: «Не знает ли он поблизости места, в котором можно было бы распечатать текст с дискеты?» — тот учтиво предложил взять этот труд на себя, воспользовавшись компьютером в кабинете менеджера. «Госпожа может быть уверена в полной конфиденциальности», — почел за должное объявить галантный представитель шведской кухни, и Самсут, улыбнувшись, без опасения протянула ему дискету.

В ожидании компьютерной распечатки и финального кофе она уставилась в окно, из которого открывался потрясающий вид на город. Но мысли все равно невольно возвращались в Кепинг, к отцу. Какое счастье, что она решилась на эту поездку! И как же она благодарна телефонному шутнику Хоровацу, благодаря которому стала счастливой, нет, не обладательницей каких-то там призрачных миллионов — она вновь обрела отца! Да за одно только это по возвращении в Петербург она обязательно должна заняться поисками таинственного незнакомца-благодетеля, дабы, разыскав его, низко-низко поклониться в ноги. «Господи, как же обидно, как же невыносимо больно осознавать, что бабушка не дожила до этого дня, не узнала всей правды о своем любимом Матосе!» — невольно подумалось ей сейчас.

• Предыдущая
• 34/87
• Следующая