Спецагент из ниоткуда

Оглавление

– Моя фамилия Славин, я журналист, из Москвы… Хочу задать вам несколько вопросов о научной станции, которая здесь была, не возражаете?

– Заплатите – не возражаю, – сказал старик без обиняков.

Они договорились об оплате, и Кремер спросил:

– Вы знали профессора Скрябина?

Бердыев ничуть не замешкался:

– Дмитрия Петровича? Конечно, его все знали. – Старик говорил на хорошем русском языке, спокойно и твердо, будто знал цену каждому своему слову.

– Как по-вашему, что это был за человек?

– Человек как человек… Ученый, одним словом. С людьми он мало разговаривал. Любил гулять, думать. Иногда скажет что-нибудь непонятное и смеется…

– А его дочь, Галина?

Старик нахмурился:

– Вертихвостка, каких мало. Через это и пострадала.

Кремер достал сигареты, предложил Бердыеву, но тот отказался.

– Я вашей городской соломы не курю, привык к своим, самосадным… А за уважение спасибо. Так вас Галка Скрябина интересует? Сразу бы сказали. Галка была стерва редкостная, хотя и нехорошо так о мертвых. Не любили ее. Мужу своему, капитану, наставляла рога со всеми подряд, но ей как-то с рук сходило. А тут приехал генерал…

– Фамилию генерала не помните? – перебил Кремер.

– Как не помнить, Стрекалов. Такое разве забудешь, с год пересуды шли… В общем, завязалось у них серьезно. Генерал хотел в Москву ее увезти, капитан пронюхал, ну и ворвался к ним в самый что ни на есть интересный момент. Шум, крик, скандал. Она хватает пистолет – и мужа наповал.

– Подождите, подождите, – сказал я. – Откуда вы знаете, что мужа застрелила Галина, а не генерал? Или еще кто-нибудь? Вы же при этом не присутствовали.

Старик хмыкнул:

– Так с этого-то вся буча и завертелась. Понаехали люди, следственная комиссия, что ли, разобрались, хотели Галку в тюрьму сажать. А она возьми да и застрелись. Ну и шут с ней, никто не жалел.

Кремер встал с лавочки у крыльца, на которой они сидели.

– Так, – проговорил он. – Значит, Галина Скрябина застрелилась не сразу после убийства мужа, а много позже, когда ей стало угрожать тюремное заключение?

Бердыев наклонил голову:

– Так было. Не помню точно, сколько прошло времени, дело-то давнее.

– А где они похоронены? Галина и ее муж?

– Здесь, на старом кладбище. Только она не где все, а поодаль, у лесочка. Ее хотели похоронить рядом с мужем, да люди не позволили…

– Можно взглянуть на ее могилу?

– Идемте, я вас провожу…

Где-то лаяли одичавшие собаки, ветер гнал жгучую пыль. Бердыев привел Кремера к одинокой могиле у перелеска. Креста не было, только четырехгранный, изрядно проржавевший металлический обелиск. Кремер вгляделся в полинявшую, побитую дождями, едва различимую фотографию красивой девушки.

Больше его ничто не удерживало здесь.

35

Москва

Полковник Горецкий выполнил просьбу; листок с результатами проверки лежал в кармане Кремера. Другие просьбы – дать ему оружие и машину – выполнить было значительно проще. Протягивая Кремеру пистолет, полковник сказал:

– Я мог бы обеспечить тебе прикрытие… Несколько человек…

– Нет, это лишнее… Стас, я не воевать собираюсь. Тут прикрытие ни к чему.

Он позвонил по телефону на студию, задал вопрос, получил ответ. На «Элантре» полковника он подъехал к знакомому дому, вышел и убедился, что окна нужной ему квартиры светятся. Тогда он вошел в подъезд, поднялся по лестнице и позвонил в дверь.

Открыла сама хозяйка, Алена Сельвинская. Она уже видела на мониторе своей телекамеры, кто пришел, и лицо ее выражало неудовольствие, смешанное с демонстративной скукой. Она стояла в дверях с длинной ментоловой сигаретой в руке, в черном атласном халате, расшитом золотыми цветами и распахнутом едва ли не до пояса. От нее слегка пахло вином. Из квартиры доносилась негромкая музыка – на сей раз не «Джой Дивижн», а что-то интимно-джазовое.

– Ну, и что тебе нужно?

Легко отодвинув ее в сторону, Кремер вошел. Художественного беспорядка в квартире, как ему показалось, стало еще больше с тех пор, как он здесь побывал. Центром композиции служил полуодетый молодой человек с киношной физиономией.

– Вы свободны, – сказал ему Кремер.

Тот собрался было запротестовать, но натолкнулся на немигающий взгляд, торопливо оделся и отступил без боя.

– Нет, что ты себе… – начала Сельвинская.

– Шабанов мертв, – перебил ее Кремер.

Сумрачная тень пробежала по ее лицу, но ей удалось овладеть собой, и она даже изобразила подобие блеклой улыбки.

– Какая новость… Сергей, мы же были там, когда это случилось!

– Я имею в виду – действительно мертв. Убит в перестрелке.

Сельвинская передернула плечами:

– Ничего не понимаю… Чепуха какая-то. Да и какое мне дело до Шабанова? Я его почти не знала.

– Разве? А я думаю, вы его неплохо знали, Галина Дмитриевна…

Актрису будто током ударило. Она дернулась, издала какой-то неопределимый в привычных понятиях звук, села, встала, снова села и стиснула в руке пачку сигарет так, что она лопнула и табак посыпался на пол.

– Да, – прохрипела она, – да, я Галина Скрябина. Ну и что? Тоже мне открыл Америку… Ты что, никогда не слышал об артистических псевдонимах? Ты не находишь, что Алена Сельвинская звучит лучше, чем Галина Скрябина?

Она посмотрела на Кремера, как шахматист, сделавший удачный ход в проигрышной партии. Кремер выключил джаз.

– Вот что, Галина, – сказал он, – давай построим нашу беседу несколько иначе. Чтобы тебе не приходилось лгать и изворачиваться в ответ на каждую мою реплику, выслушай сначала все, что я скажу. А рассказывать я буду о том, как ты передала Шабанову сведения, полученные от твоего отца, о том, как ты убила Оксану и владельца квартиры снизу Бориса Каргина, о том, как…