Прости грехи наши

Оглавление

— Не нужно, святой отец… Мы знаем, что вы сказали нам неправду.

Ги уставился на девочку, удивленный ее выходкой.

— Эртелу не существует, — выпалила Гийемина. — Это просто старая легенда, которую рассказывают детям, чтобы их напугать или заставить слушаться. Как сказка про Тару или про Эннекена. Это всем известно.

Священник улыбнулся. Но девочка продолжала тараторить:

— Смотрите, как бы и вас не постигла та же участь, что и епископа, и людей из деревни Эртелу. И всех тех, кто забредал в наши земли!

Последнюю фразу Гийемина уже прокричала. Она бросилась прочь, схватив за руку подружку и увлекая ее за собой. Энно Ги посмотрел им вслед: они словно растворились, скрывшись за углом, как две маленькие феи. А еще священник почувствовал на себе чьи-то любопытные взгляды из окон дома.

6

Энно Ги постучал в дверь дома Премьерфе. Дверь резко открылась, и взору священника предстала невысокая дородная женщина с туповатым и явно неприветливым выражением лица. Это была Годильеж, супруга ризничего. Эта женщина отличалась весьма своеобразной внешностью. Все в ней говорило о ее дурном нраве: острые носки обуви; короткие, как у утки, ноги; широкие покатые плечи; низкий лоб, прикрытый синим платком; узкие глазенки; сросшиеся брови. Эта женщина, открывая дверь с таким видом, будто собиралась плюнуть в лицо стоявшему на пороге, замерла, ошеломленная, увидев перед собой незнакомого священника.

— Что вам нужно?

— Я — священник Энно Ги, — ответил кюре. — Я пришел попросить ризничего о помощи.

— Да? Ну конечно же, святой отец! Проходите. Да проходите же!

Недоверчивое выражение лица этой мегеры мгновенно сменилось ханжеским благоговейным почтением. Она стала что-то лепетать, беспрестанно повторяя «святой отец». Усадив Ги за стол и поставив перед ним тарелку с кусочком репы и чашку с теплым молоком, она тем самым, с ее точки зрения, оказала священнику высшие почести, какие только могли быть возданы кому-либо в этом доме. Внутри дом вполне соответствовал этой несуразной толстушке: высота потолка едва превышала рост человека, расставленная кое-как мебель была слишком маленькой, да и вообще все здесь казалось каким-то грубым и старомодным.

Когда женщина позвала своего мужа, по резкому тону ее голоса можно было предположить, что ее супруг, скорее всего, представляет собой покорного тщедушного горемыку. Однако в комнату вошел мужчина бодрого вида и крепкого телосложения. Он шел, пригибаясь, чтобы не задевать потолок головой. Дом был явно построен исходя из габаритов его супруги, а не его самого.

— Вы — ризничий Премьерфе?

— Да, это он, — ответила за Премьерфе его жена.

— Я — священник Энно Ги, меня позвал в вашу епархию епископ, его преосвященство Акен.

Услышав это, супруги тут же переглянулись.

— Да упокоится его душа! — сказала Годильеж.

— Он вызвал меня для работы в новом приходе.

— Это просто прекрасно, — снова вмешалась женщина. — В наших чертовых местах всегда не хватало священников. Его преподобие поступил очень правильно… Да упокоится его душа!

— Брат Шюке сказал мне, что вы — единственный, кто точно знает, где находится эта деревня.

Лица обоих супругов мгновенно стали белыми как снег.

— Мне нужно, чтобы вы проводили меня туда, — продолжал священник. — Причем прямо сегодня.

Супруги снова переглянулись. Эти их переглядывания показались священнику даже забавным.

— Вы знаете, о каком приходе идет речь? — спросил Ги.

— Конечно, — ответила женщина, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. — Но мой муж туда больше не пойдет, святой отец. Извините, если что не так. Это хорошо, что его преосвященство Акен хотел направить священника к тамошним дикарям, но в этом деле придется обойтись без Премьерфе.

— Неужели? Но ведь он ризничий в этой епархии, — напомнил Энно Ги, — и я не вижу, какие у него могут быть основания отказаться отвести священника в его новый приход. Я отправляюсь к этим людям, чтобы возродить в них веру в Христа. Не будет ничего плохого, если вы окажете мне содействие в таком богоугодном деле.

— Нет уж, святой отец, вся эта история просто ужасна! — выпалила женщина. — Поверьте мне, мы достаточно намучились, чтобы говорить так.

— Намучились? — удивился священник.

— С тех пор как Премьерфе слонялся по этим болотам и общался с этими дикарями…

— Ничего подобного! — В первый раз перебил жену Премьерфе. — Я держался от них на расстоянии. Я не подходил ни к кому из них!

— Это уже неважно. Твоих похождений вполне хватило для того, чтобы все местные жители отвернулись от нас. С тех пор как он оттуда возвратился, святой отец, никто с нами больше не разговаривает… От нас шарахаются, как от прокаженных. Соседи перекрыли лазы из нашего дома в их дома. Люди отказываются покупать у нас шерсть и молоко! Как будто мой муж принес оттуда какие-то болезни и проклятия и теперь это по его вине распространяется по всей округе. Люди говорят, что та богом забытая деревушка населена призраками, что все ее жители уже давно умерли и что Премьерфе подхватил на этих смрадных болотах какую-то заразу и совсем потерял рассудок! Издевательства, насмешки, оскорбления! А теперь скажите: пойдет ли он после всего этого туда еще раз? Нет! Он больше не пойдет туда, даже если его попросит об этом сам Папа Римский! Он не пойдет туда, где люди стали такими же мерзкими, как и окружающие их болота. Они грязные и злобные, как дикие звери… Они говорят на непонятном языке. А рыбы? Давай, расскажи ему о рыбах, Премьерфе! Они едят болотных рыб, святой отец! Странных бесформенных рыб, каких раньше никто не видел…