Прости грехи наши

Оглавление

Часть третья

1

К середине марта Энгерран дю Гран-Селье активно занимался приобретением французских земель по заданию Рима. Вернувшись из Италии, он провел в своем замке в Морвилье лишь несколько дней. Имея на руках письменные указания канцелярии дворца Латран и будучи обеспеченным буквально неиссякаемым запасом золота, он переезжал из одной области королевства в другую, приобретая на свое имя земли, выбранные его новыми повелителями. Эта его активность воспринималась по-разному. Ему попадались влезшие в долги феодалы, оказавшиеся из-за военных расходов и алчных ростовщиков на грани разорения. Они радовались, что нашелся покупатель для их заложенных-перезаложенных земель, причем этот покупатель был знатным рыцарем и давал хорошую цену. А еще попадались феодалы, право которых на землю было по разным причинам ограничено. Земли многих знатных семей имели всевозрастающее количество совладельцев. Феодальная система, в течение шести веков строившаяся на основе захвата земель в ходе междоусобных войн и на браках, заключавшихся с целью объединения владений, теперь отмирала. Войны между феодалами были запрещены королем, а браки и получение наследства зачастую приводили не к объединению, а, наоборот, к дроблению некогда больших владений. Земли делились, а уплачиваемые с них налоги росли. Чтобы купить землевладения семьи Граммонвар, Энгеррану пришлось получить согласие чуть ли не тридцати кузенов, племянников и зятьев, являвшихся совладельцами. Они все срочно нуждались в деньгах, но никак не могли договориться между собой. Только золоту Энгеррана удалось наконец распутать этот клубок семейных распрей. Когда дю Гран-Селье спрашивали, с чего это он вдруг стал покупать землю, он неизменно отвечал, что решил сделать долговременные финансовые вложения. Еще он говорил, что земля кажется ему надежнее денег, так как он не сомневается, что королевство когда-нибудь преодолеет трудности и тогда его наследники будут благодарны ему за то, что он вложил деньги в землю. После такого ответа ему больше вопросов не задавали, а быстро оформляли продажу земли.

Шевалье Азур был знаменитым героем и зажиточным человеком. Его семья пользовалась неизменным уважением у представителей французской знати. Вскоре после поездки Энгеррана в Рим и его встречи с Артемидором по указанию из дворца Латран по всей Франции были разосланы курьеры с письмами, в которых опровергались негативные слухи относительно Эймара дю Гран-Селье и его братства Порога. В этих письмах критика ордена Порога объявлялась кощунством. Впрочем, такая позиция Рима никого не возмутила. Единственное, что вызвало недовольство, — так это неожиданное и быстрое поглощение учрежденного Эймаром братства орденом доминиканцев, произошедшее по распоряжению Папы Римского. Многие феодалы, доверившие свои фамильные часовни братьям Порога, настороженно отнеслись к внезапному проникновению инквизиции в самое сердце их земель, и некоторые из них отказали в аккредитации направленным к ним священникам. Наблюдая подобные инциденты, происходившие в различных местах Франции, Энгерран убедился в том, что французская знать враждебно относится к институту священников. Младшие дети в семьях феодалов уже не направлялись на обучение ни в семинарии, ни в монастыри. Росла неприязнь к церковным иерархам и вообще к священникам: негодование вызывали их нравы, проводимая ими политика, их козни и интриги. Энгеррану не раз довелось слышать возмущенные заявления: Рим — это уже не Церковь, а дворец Латран! Церковь — это уже не Христос, а Папа Римский!

Теперь Энгерран лучше понимал, почему Артемидор прибег к закулисным махинациям и почему он жаловался на сопротивление со стороны французских феодалов, особенно в таком щепетильном вопросе, как приобретение земельных владений.

Энгерран приехал в крепость Бель-Фёй, где проводил зиму Арман де Болье. Де Болье был так же, как и Энгерран, знатным рыцарем, воспитанным в духе святого Бернара, то есть человеком, готовым с оружием в руках, не щадя своей жизни, бороться за веру Христову.

Римская канцелярия в своих секретных инструкциях дала Энгеррану указание приобрести земли де Болье в Арьеже. Дю Гран-Селье и сейчас рассчитывал, что его репутация и предоставленное в его распоряжение золото помогут провернуть это дело.

— Я получил письмо с твоим предложением, — сказал де Болье Энгеррану.

Они сидели вдвоем в большом каменном зале, обогреваемом горевшими в очаге поленьями. Де Болье был немного моложе, чем дю Гран-Селье. На нем было одеяние гранатового цвета, украшенное вышивкой, и шляпа из расшитой золотом материи. Своим внешним видом этот человек явно отличался от тех стесненных в деньгах землевладельцев, с которыми прежде сталкивался Энгерран.

— Я весьма польщен тем, что ты интересуешься моими скромными владениями, расположенными на юге королевства, — сказал де Болье. — Польщен и удивлен.

Энгерран начал, как обычно, рассказывать о своих финансовых планах и стремлении расширить земельные владения своей семьи. Его репутация не позволяла никому хотя бы на миг усомниться в искренности его намерений.

— Цена, которую ты мне предлагаешь, явно превышает то, на что я мог бы рассчитывать, — де Болье явно решил говорить откровенно. — У меня нет необходимости срочно продавать эти земли, но я никогда не уклоняюсь от сделки, если она выгодна.

Энгерран подумал, что его усилия и здесь увенчались успехом.

— Однако, — продолжал де Болье, — ты не можешь не знать, что мое имение в силу родственных связей должно рано или поздно перейти к моей старшей дочери Маноне де Болье, которая недавно была обещана в жены одному из племянников короля.