Заезд на выживание

• Предыдущая
• 52/107
• Следующая

Сэндмен пустился догонять других, совершил потрясающий рывок, правда, почти без моего участия. Перестань, сказал я себе. С Элеонор все будет в порядке, сосредоточься на деле.

Я легонько натянул поводья, и Сэндмен немного сбавил скорость. Времени у нас полно, догнать еще успеем. Дистанция три с половиной мили, преодолеть надо двадцать два препятствия, практически дважды обогнуть по кругу ипподром. Я немного успокоил лошадь, дистанция между нами и другими участниками постепенно сокращалась, и хотя по-прежнему мы шли последними, большого разрыва теперь не было. К счастью, первый круг надо было бежать не слишком быстро — все понимали, что самое главное и трудное еще впереди, берегли силы.

На вершине холма я снова отпустил Сэндмена, и мы легко обогнали восемь лошадей перед тем, как спуститься к исходной точке. Второй круг мы начали в центре довольно компактной группы, шли примерно десятыми, но первые держались плотно.

Ко времени, когда мы подошли к водному препятствию — примерно на середине второго круга, — развернулась настоящая борьба. Сэндмен распластался в воздухе и перелетел через преграду, точно птица. Мы еще в воздухе обошли трех лошадей и благополучно приземлись. Но две другие лошади по-прежнему шли впереди с сильным отрывом, примерно на три корпуса. За ними — еще несколько.

Я сильно пришпорил Сэдмена.

— Вперед, мальчик! — прокричал я ему в ухо. — Давай, сейчас!

Впечатление было такое, словно сработал переключатель скоростей. Мы пожирали землю и после двух гигантских прыжков через открытые канавы шли уже третьими. Теперь резкий поворот влево, и начался последний подъем на холм.

Я пребывал в полном упоении от этой скачки. Не чувствовал ни малейшей усталости, да и Сэнд-мена, похоже, гонка не слишком утомила. Посмотрел вперед. Две лидирующие лошади тоже шли нормально, опережали нас примерно на четыре корпуса, бежали практически бок о бок.

Я дал Сэндмену возможность отдышаться, немного сместился назад в седле, чтоб не давить ему на шею и грудь. На холме нас ждали два барьера, и я примеривался к первому. Слегка отпустил поводья, попросил прыгнуть как следует. Он среагировал незамедлительно, перемахнул через первую изгородь и вдвое сократил дистанцию до лидеров. Его переполняла энергия и желание победить, и впервые за все время я подумал, что смогу выиграть эти скачки.

А затем пришпорил его и попросил совершить последний рывок. Сэндмен всегда отличался невероятной выносливостью, единственное, чего ему не хватало, — так это куража у финиша. Нам нужно было опередить этих двух противников, обогнать их в прыжке, победно взлететь на холм и финишировать.

— Давай, мальчик, — подбадривал я его. — Давай, сейчас, сейчас!..

Приближавшихся к последнему препятствию лошадей слегка мотало из стороны в сторону, и тут вдруг я понял, со всей уверенностью осознал — мы победим!

Слегка дернул поводья, посылая Сэндмена в последний решающий прыжок. Смотрел на землю, на точку отрыва, и лишь периферическим зрением уловил, как одна из лошадей сильно зацепила брюхом изгородь. Я ослабил поводья, и это стало роковой ошибкой. Лошадь впереди потеряла равновесие при приземлении, и ее швырнуло вправо, прямо на нас. Мы с Сэндменом уже взлетели в воздух, и тут я понял, что приземляться просто некуда. Моя лошадь сделала все, чтоб избежать столкновения, но безуспешно.

Сэндмен перескочил через внезапно возникший перед ним круп поверженного противника и перекувырнулся в воздухе. Последнее, что я запомнил, — это надвигающаяся на меня с катастрофической скоростью зеленая трава. Затем все погрузилось во тьму.

Часть третья
СУД И НАКАЗАНИЕ
Май 2009

Глава 10

Я сидел у себя в кабинете, просматривал материалы предстоящих дисциплинарных слушаний, на которых представлял интересы группы врачей, обвиненных в недостойном для профессионалов поведении при внезапной кончине пациента их больницы.

Зазвонил телефон на столе. Артур.

— Мистер Мейсон, — сказал он. — Тут к вам пришли. Я просил его подождать в секретарской.

— Кто пришел? — спросил я.

— Не говорит, — неодобрительно заметил Артур. — Просто настаивает, что должен переговорить с вами и только с вами.

Странно, подумал я.

— Так что, проводить его к вам? — спросил Артур.

— Да, пожалуйста, — ответил я. — Но только побудьте со мной, пока не уйдет, ладно?

— Конечно, — ответил он. — Но почему?

— Ну, просто на тот случай, если мне вдруг понадобится свидетель, — сказал я. И от души пожелал, чтоб этого не потребовалось. Нет, вряд ли сюда явится Джулиан Трент и потребует личной встречи со мной.

Я опустил трубку на рычаг. У нас здесь существовало правило: сотрудники конторы могли встречаться с клиентами и посетителями только в конференц-зале на первом этаже, но, поскольку я лишь 203 недавно вышел на работу после той истории в Челтенхеме, Артур проявил неслыханную милость и разрешил мне встречаться с посетителями в кабинете. Подняться или спуститься на несколько ступенек на костылях — то было почти непосильной для меня задачей, особенно с учетом того, что все ступеньки у нас в здании узкие, а лестницы винтовые.

В дверь постучали. Вошел Артур, за ним следовал нервного вида мужчина с седыми волосами. В том же светлом твидовом пиджаке и рубашке в бело-голубую полоску, в которых я видел его в зале заседаний под номером три в Олд-Бейли и принял тогда за учителя. Впрочем, тогда верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты, а теперь ансамбль дополнял красный в золотистую полоску галстук. Тот самый старшина жюри присяжных, которого я последний раз видел на пороге его дома, куда он меня решительно отказался пускать.

• Предыдущая
• 52/107
• Следующая