Лето двух президентов

Оглавление

...

Ремарка
«После того, как исчезло леденящее дыхание идеологической борьбы между блоками, снова начинает разворачиваться пожар национализма. Повсюду – от Грузии и Азербайджана до Квебека – приближающийся двадцать первый век начинает пугающе напоминать век девятнадцатый. В такой поворотный момент истории необходимо снова заявить о тех современных, либеральных принципах государственности, следование которым избавляет нас от кровавых последствий политики, основанной на национализме. Канадский опыт может послужить примером всем странам, которые пытаются справиться с поднимающейся волной национализма.
Если шесть миллионов канадцев французского происхождения не в состоянии договориться о суверенитете с двадцатью миллионами своих сограждан, говорящих на английском или иных языках, то что уж говорить о менее благополучных регионах мира, где лишения подливают масло в огонь вековой враждебности?»

Глава 9

Когда позвонил сам Михаил Сергеевич и пригласил на совместную встречу в Новоогареве, Ельцин не удивился. Он понимал, что подобная встреча должна рано или поздно состояться. Слишком много нерешенных проблем, слишком много неурегулированных вопросов. И, наконец, Горбачеву была нужна эта встреча, чтобы показать его готовность к компромиссу. Не меньше нужна была эта встреча и Ельцину, чтобы несколько скорректировать свой имидж «разрушителя». Таким безответственным низвергателем его подавали оппоненты. Нужно было соглашаться на встречу. К его изумлению, Горбачев сам заговорил о проекте Союзного договора, объявив, что через несколько дней состоится встреча в расширенном составе с руководителями союзных республик.

– Михаил Сергеевич, мы должны зафиксировать готовность Центра предоставить республикам большую самостоятельность в рамках Союзного договора, – предложил Ельцин.

– Поэтому мы предлагаем собраться и выработать коллективное решение о том, как нам двигаться дальше. Вы же видите, как нарастают негативные тенденции, особенно в Прибалтике и на Кавказе.

– Это происходит в результате ошибок Центра, – не без злодорадства заметил Ельцин.

– Некоторые республики проводят слишком непродуманную и авантюристическую политику, – не остался в долгу Горбачев. Было понятно, что он имеет в виду в первую очередь Россию, а не прибалтийские страны, с которыми Ельцин подписал демонстративное соглашение сразу после литовских событий.

Но тогда они сошлись на том, что общая встреча должна состояться. Через несколько дней в Новоогареве Горбачев собрал руководителей республик. Ельцин прибыл последним. Уже войдя в зал и здороваясь с присутствующими, он помрачнел – ему не понравился состав прибывших. Конечно, из Прибалтики не было никого. Ни один из руководителей этих трех республик, уже объявивших о своем суверенитете, не собирался приезжать в Москву. Конечно, не приехал Гамсахурдиа. В Грузии прошел референдум о независимости, и Звиад Гамсахурдиа, будучи главным кандидатом в президенты независимой Грузинской Республики, торжественно заявил, что в Кремле появится только как представитель независимой страны. Не приехал президент Молдавии, бывший секретарь ЦК партии Мирча Снегур. Не захотел подписывать возможное соглашение руководитель Армении Левон Тер-Петросян. Зато приехали все шесть руководителей мусульманских республик, словно нарочно сговорившись. Они всегда были негласным резервом Центра. Здесь присутствовали все президенты: Назарбаев из Казахстана, Каримов из Узбекистана, Макхамов из Таджикистана, Ниязов из Туркмении и Муталибов из Азербайджана. Все пятеро были еще и руководителями своих компартий, членами Политбюро. Шестой, президент Акаев из Киргизии, считался демократом, но никогда не возражал против проектов Союзного договора, обычно соглашаясь со своими коллегами из Средней Азии.

Кроме этой мусульманской «шестерки», не было ни одного руководителя. Только Горбачев и Ельцин. От Украины вместо Кравчука прибыл премьер-министр Фокин, а от Белоруссии – председатель Совета министров Кебич. Ельцин прошел к столу и уселся с правой стороны от Горбачева, не сомневаясь, что именно здесь должен сидеть руководитель России. Напротив сел президент Казахстана.

Горбачев говорил привычно долго. О пользе перестройки, о гласности, о новом мышлении, о новом Союзе. Словно здесь собрались не ответственные за свои народы руководители, а обычные слушатели, которых необходимо убедить в пользе Союзного договора. Потом выступил Назарбаев, традиционно поддержавший проект договора. После него – Каримов, он тоже поддержал проект, пояснив, как необходима его народу стабильность. Затем Муталибов рассказал о военных столкновениях между Азербайджаном и Арменией. В его словах сквозила нескрываемая обида. Он все время напоминал Горбачеву, что является первым секретарем Азербайджанской коммунистической партии, тогда как Тер-Петросян представляет оппозицию, и Генеральный секретарь просто обязан сделать выбор в пользу коллеги по партии.

Поразительно, что все выступавшие говорили по-русски даже более правильно, чем сам Горбачев, который не выговаривал букву «г», и в его словах проскальзывал характерный северокавказский говорок, иногда даже ставил неправильные ударения.

Фокин и Кебич молчали. Они имели полномочия на подписание документов, но не собирались выступать. Привычно не высказывался и Ниязов. Руководитель Туркмении вообще предпочитал никогда не выступать, молча визируя все документы, которые подписывали его коллеги. Многие из присутствующих понимали, почему их так спешно собрали перед апрельским Пленумом. Нужно было дать ясный сигнал коммунистам, что перестройка продолжается, и республиканские организации будут на стороне Горбачева.