Второе дыхание

Оглавление

Робин стрельнул глазами в мою сторону и слегка развернулся ко мне вместе со стаканом.

– Это правда? – спросил он.

– Ну, этот вечер я не променял бы ни на что на свете, – сказал я и поднял к солнцу свой стакан. Однако напиток был мутным, как большая часть моих вопросов, и не пропускал света.

ГЛАВА 3

Робин не скупился не только на ром, но и на оплату телефонных переговоров. Он с почти нескрываемым энтузиазмом выслушал мой рассказ о циклоне, вызревающем над морем, названным в честь ужасных карибов, североамериканских индейцев, которые захватили острова и побережье и правили там безжалостной рукой, пока их в свою очередь не вытеснили Колумб и прочие европейцы.

Робин сообщил, что пираты там имеются и теперь – они рыщут в теплом синем море, как алчные акулы, захватывают яхты и убивают владельцев, – хотя, возможно, в наше время они все же менее кровожадны, чем когда-то. Робин с улыбкой добавил, что слово «кариб» происходит от того же корня, что и «каннибал».

Я позвонил в Центр оповещения об ураганах в Майами, и мой старый знакомый, с которым мы не раз говорили по телефону, сообщил мне последние известия о состоянии верхних слоев атмосферы.

– Один ползет в нашу сторону, – сказал он. – Ночью появились признаки созревания. Так что теперь уже можно сказать, что ты не зря прилетел сюда из-за океана. Позвони завтра, к тому времени должны появиться новые сведения. Циклон движется чрезвычайно медленно – миль шесть в час, если не меньше. Скорость ветра на уровне моря – тридцать пять миль в час, но «глаз» еще не сформировался.

– Пока что все вилами по воде писано, – сказал я Робину.

– Но похоже, что это все же будет ураган?

– А вам хочется, чтобы это был именно ураган? – полюбопытствовал я.

Мне казалось, что ему действительно этого хочется. Но Робин покачал своей очкастой головой и сказал:

– Нет, разумеется. Я живу здесь, во Флориде, уже сорок лет и каждый раз уезжаю с побережья, когда населению рекомендуют эвакуироваться. Нам еще повезло – на нашем берегу не бывает наводнений. В полумиле отсюда параллельно береговой линии проходит риф, он несколько сдерживает подъем воды и препятствует образованию крупных волн. А в других местах от наводнений гибнет гораздо больше народа, чем от самой бури.

Ну да, наверно, когда живешь в местности, через которую каждый год проносится по нескольку ураганов, поневоле изучишь кое-какую статистику, подумал я. Во второй вечер (столь же великолепный, как первый) Робин включил национальный метеорологический канал, чтобы мы могли посмотреть, как поживает Один.

Один поживал неплохо.

Жизнерадостный диктор сообщил, что давление в центре тропического циклона Один за последние два часа упало на двадцать миллибар. Почти неслыханно! Теперь Один был официально признан мощным тропическим штормом. Он порождал ветра скоростью около 65 миль в час, находился более чем в двухстах милях к югу от Ямайки и двигался точно на север со скоростью 7 миль в час.

Робин переварил полученную информацию и сообщил, что завтра все мы на несколько дней летим на Каймановы острова, позагорать на солнышке.

Поскольку весь этот день мы только и делали, что купались в бассейне Дарси, попивали прохладительные напитки Дарси и загорали на флоридском солнышке, было очевидно, что Робин добивается одного: перенести нас если не прямо в «глаз» Одина, то по крайней мере в такое место, где Один мог бы нас видеть.

Крис пружинистым шагом расхаживал вокруг солнечного бассейна и по полузатененной веранде. Один, преследуемый радарами и спутниками, на его вкус, был мелковат, слишком медлителен и шел слишком далеко от земли. Робин сухо извинился за то, что не сумел организовать ничего приличнее.

Эвелин сказала, что гоняться за ураганом – опасное мальчишество и ни на какие Кайманы она не собирается, а собирается спокойно сидеть дома. Однако Робин поставил ей на вид, что, если Один разрастется и сменит направление – а ураганы способны менять направление в любую минуту, – очень может быть, что это как раз мы окажемся в безопасности, а завывающее чудовище явится к ее порогу.

– И вообще, – решительно продолжала Эвелин не обращая внимания на рассуждения Робина, – у нас сегодня на обед каменные крабы, гордость Флориды, а после обеда Крис может прочесть нам стихотворение, которое он весь день бормочет себе под нос. А потом смотрите погоду по телевизору хоть до посинения, только меня утром не будите, потому что я никуда не полечу.

– Какое стихотворение? – удивился Робин.

– Никакое. Я пошел купаться, – тут же сказал Крис. И просидел в бассейне до заката.

– Он же читал какое-то стихотворение! – жаловалась Эвелин. – Зачем же он нас обманывает?

– Не торопите его. Дайте ему время, – сказал я.

У меня был большой опыт общения с Крисом.

На обед – каменные крабы с горчичным соусом и зеленым салатом. Рыбный пирог с петрушечным соусом им и в подметки не годится. И, сидя за чашкой кофе на веранде, в мягких сумерках, Крис внезапно, ни к селу ни к городу, сказал:

– Я ездил на мыс Канаверал, знаете ли.

Мы кивнули.

– Я, конечно, пролечу через ураган, но те, первые космонавты, они сидели на тоннах ракетного топлива и не побоялись чиркнуть спичкой. Ну и… короче, я про них написал. Про мыс Канаверал, про прошлое и про будущее.

Он резко встал и вышел со своей чашкой на край веранды. Из темноты послышался его спокойный, будничный голос:

Одинокие пусковые установки,
Не сразу заметные в пыльной траве,
Бетонные круги со следами пламени,
Двадцати футов в поперечнике.
Здесь ракеты стояли и ждали,
И пилоты ждали уверенно и храбро,
Ждали старта к звездам.