«Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

Оглавление

Вот, блин, так это сон! А думал, что это я наяву в Китеже побывал. Почесав зудящий затылок, полез из палатки. Вздрогнув от утренней прохлады, посмотрел на небо. Ни одного облака. День обещает быть жарким. Потянувшись и зевая, как бегемот, огляделся. Лагерь курился множеством костров. Большое поле превратилось в палаточный городок. Недалеко на холме была видна деревня – по-видимому, Большие Ключи.

– Здравствуй, боярин.

Я кивнул прошедшему мимо ратнику. Справа вышел высокий и худой парень и тоже поклонился.

– Доброе утро, боярин.

– И тебе доброе утро. – Проводил его взглядом, повернулся и достал из палатки флягу, но не успел глотнуть, как мимо прошли еще трое бояр. Они смотрели на меня и улыбались. Чего это они? Наперебой поздоровались:

– Здравствуй, боярин!

– Многие лета тебе, Владимир Иванович!

– Здрав будь!

И все трое поклонились. Чего это они? Подобрав выпавшую от удивления флягу, двинулся к костру, у которого сидел Кубин и о чем-то говорил с Демьяном. По дороге опять раскланялся с ратником, совершенно мне незнакомым. Блин, сговорились они, что ли? Смотрят на меня, как на бога, и кланяются. Разве что не крестятся. Или это проделки Кутерьмы? Нет, не должно. Его настрого Горин предупредил завязать с приколами, а то, блин, по закону военного времени… это я мысленно шучу. Но почему, интересно, все так на меня пялятся и кланяются? Может, я вчера отчебучил чего? Вроде нет, и выпил два кубка всего. Трезвый, как стекло… хрустальное, в палатку ушел спать.

– Здравствуй… – поздоровался Кубин.

– Вот только кланяться не надо, хорошо?

– Ты чего, Владимир Иванович? – удивленно пробормотал дед Матвей. – Какие поклоны? Аль приснилось чего?

– Приснилось, но сон тут ни при чем, – уселся рядом с котелком, от которого вкусно пахло, и достал свою ложку. – Выхожу из палатки, а там ратники что мимо ни идут, то здороваются и кланяются, как иконе, ей-богу. Грешным делом подумал, что Кутерьма опять чудит.

Зачерпнул ложкой варево и подул, остужая.

– Не знаю, чего это они, – пожал плечами Матвей Власович. – Демьян, мож, ты что ведаешь?

Парень проглотил ложку каши и улыбнулся:

– Как вы вчера ушли, Третей рассказал, как справно Владимир Иванович всех поганых погубил, когда дочерь Горина из неволи вызволил.

Я пожал плечами:

– Не велика заслуга. Это не повод смотреть как на чудо.

Демьян засмеялся и продолжил:

– Так это не все. Он еще про твою стрельбу из лука рассказал.

– Да-а-а, Владимир Иванович, – усмехнулся Кубин. – Сумел ты всех удивить.

Я сам не думал, что вновь получится попасть стрелой в стрелу. Но по-другому было нельзя. Все Кутерьма, будь он неладен!

Еще в Вершах Кубин похвастал, что с его подачи тут воинскую школу образовали, так и поехали проведать, как идет обучение отроков. Там как раз парни из луков стреляли. В общем, все стреляли нормально, но, как всегда бывает, есть исключения. Наставник как раз распекал нерадивого стрелка:

– Немочь ты, Никола. Нерадивая немочь. Ну, как можно стрельнуть вперед и попасть назад? Стыдно. Девки, вон, и то стреляют лучше.

Увидев нас, ратник дал парню подзатыльник и шагнул навстречу:

– Здравы будьте, бояре.

Кубин кивнул и спросил:

– Что, Иван, так плохо?

– Да не, не все, – покачал головой ратник. – Половина стреляет хорошо, другие посредственно. Но трое даже в сторону чучела метнуть стрелу не могут. Этот вот чуть меня не подстрелил.

И строго посмотрел сторону нерадивого стрелка. Кубин спрыгнул с коня и позвал парня:

– Николка, а ну, подь сюда.

Никола, смотря в землю, подошел. Кубин положил руку ему на плечо и сказал:

– Вот что, Николай. Батьку твоего поганые убили. И ты теперь за старшего в семье остался. Так будь прилежным и упорным, чтоб стать воином справным и отомстить врагам за отца. А как стрелять из лука, я тебе сам покажу. Примечай и старайся.

Откуда-то сбоку раздался голос Кутерьмы:

– А пусть боярин Велесов умение свое покажет.

Горин обернулся и пригрозил:

– Ох, Гришка, дождешься у меня.

Потом повернулся и, глядя на меня, сказал:

– И вправду, Владимир Иванович, покажи-ка отроку, как стрелять надо.

Вот елки, не было печали. А Кутерьма опять подал голос:

– Если лука с собой нет, так вот. – И подает мне лук. Шутник, и шутки у него плоские. На кой мне охотничий, пусть отроки ими тренируются. Не подав вида, бросил Лисину:

– Спасибо, у меня свой есть.

Вынул лук из тула и взглянул на Лисина. Кутерьма впился глазами в него. Я достал кольцо и пристроил его на пальце. Взглянул на мишени – так, до ближней пятьдесят шагов, а до дальней сто. Выбрал дальнюю. Наложил стрелу и, не особо целясь, развел руки и спустил тетиву. Со всех сторон одобрительно загудели – стрела торчала точно в середине мишени. Довольно хмыкнул – определенно, у меня в предках Робины Гуды были. Послышался голос Кутерьмы:

– Пусть еще раз стрельнет.

Все, достал! Но во мне не было ни капли раздражения. Только боевой задор и уверенность. Я знаю куда попаду, а это главное! Выхватил стрелу, наложил и навел на мишень и, смотря прямо в глаза Лисину, выстрелил.

– Ох! – раздалось со всех сторон.

– Не может быть! – пробормотал Кутерьма. – Стрела в стрелу!

Упаковал лук обратно под восторженный гвалт бояр и отроков.

Эти воспоминания хорошо подняли настроение, но парню спокойно сказал:

– Ну, стрельнул метко, что такого?

Демьян аж подскочил:

– Да так никто не стрелял никогда! Стрела в стрелу! Да всех завидки взяли. Даже мне завидно, – тише добавил он. – А Никола после этого в мишень попал. Все потому, что ты для него стал примером. И другие стрелять лучше стали.