Прыжок в послезавтра

Оглавление

— Зачем справляться? — вспылил планетолетчик. — Не вижу смысла справляться. Сейчас перед любым решением дважды, трижды научная проверка…

И опять Эля чуть заметно улыбнулась, потом спросила, повернувшись к Валентину:

— Ты согласен с ними… с Халилом?

— Я хочу сначала выслушать до конца.

— Ты прав: не сказано главное. Очень хотела бы встретить одобрение и поддержку у вас, — Эля, сразу растеряв уверенность, посмотрела на друзей. — Вот в чем главное. В проекте «Циолковский»… Затевается небывалая по масштабам работа. Горький опыт опрометчивых поступков у человечества огромнейший. Если его, этот опыт, изучить, определив истоки, причины заблуждений и заведомых авантюр, мне кажется, это помогло бы не допустить чего-либо подобного теперь… Погоди, Халил, позволь мне закончить, ладно?.. Где гарантия, что мы не переоцениваем своей исключительности или, если хотите, неповторимости, избранности в окружающем нас мире? Очень это соблазнительно — думать о себе в превосходной степени. Помню, когда маленькая была, очень смерти боялась, как и все дети, наверное. И еще была уверена, что если не станет меня, то не станет и моей мамы и моего папы, леса, погаснут звезды. Ничего не будет. Даже плакала, бывало, от жалости к себе и другим, вообразив все это. Смешно вспоминать, а ведь было так. Но разве исключается, что мы и о роли человечества думаем неверно?.. Нелишне бы проверить наши решения по проекту «Циолковский» и с этих позиций. Но вероятнее иное. Наша философия объективна и задачу разума объясняет правильно: познание и переделка материального мира.

А что если именно поэтому надо создавать не просто одну огромную дочернюю цивилизацию на Марсе или Венере, а сотни эфирных, как назвал их когда-то Циолковский, городов на малых планетах? Такие эфирные города не трудно послать на поиск разумных существ возле других звезд или даже в другие галактики. Цель? Объединить научные усилия во вселенском масштабе, скоординировать действия разума… Сейчас разумные существа наверняка ищут закономерности, которые уже найдены кем-то. А разве всегда целесообразно дублирование?

Никто больше не прерывал Элю. Даже Халил. А она говорила все увлеченнее и, вероятно, поэтому уверенней:

— А вот и еще старинная ошибка… Ну, как бы это понагляднее? К примеру, так. Представьте, что наткнулся какой-нибудь муравьишко на обломок стены или даже на один-единственный кирпичик. Туда-сюда кинулся: ого, нечто огромное! Гора не гора, а уж дом вне сомнений. Конечно, муравьишко мал и наивен. Но ведь и мы принимаем порой часть за целое, или не умеем увидеть, как они соотносятся, как взаимосвязаны, эти часть и целое.

Эля то и дело посматривала в сторону Валентина — слушает ли, одобряет ли? И это было ему приятно.

— Я пока вела речь об очень общем, — продолжала Эля. — А ведь порой и малое, какие-нибудь субъективные веяния или настроения приводили к трагическим последствиям. Я вот знаю, что кое-кто с полной серьезностью утверждал, будто один из полководцев проиграл сражение из-за насморка. Насчет насморка — это, конечно, преувеличение, если не чепуха. Но личные недостатки, например властолюбие и жестокость какого-нибудь Аттилы или Чингисхана, действительно приводили к страданиям миллионов. Такие срывы в наше время немыслимы. Но и мы… полностью ли мы гарантированы от ошибок? Мы — живые, и страсти у нас и возможность что-то не учесть, что-то переоценить или, наоборот, недооценить. Вот почему все переплелось у меня: история, шаровидное тело, проект «Циолковский», ну, и все это… мои привязанности… Теперь я высказалась до конца, Халил.

Планетолетчик строптиво вскинул голову, собираясь заговорить, но в последний момент решимость оставила его. Он был явно растерян.

Зато Ноэми порывисто обняла подругу.

— Ты молодчина, Эля!.. Ох, какая ты молодчина! Я горжусь, что ты моя подруга. Позволь рассказать в институте о твоих планах. У нас только и разговоров, что о проекте «Циолковский». А еще о шаровидном теле — почему не ракета! Если бы там посланцы другой цивилизации — как здорово бы… Чужой самостоятельный опыт, иные, быть может, более совершенные знания — голова кругом, как подумаешь, что могло бы открыться! А насколько легче было бы принять решения по тому же проекту… Ведь сравнили бы, как у нас и как у них. Ведь легче бы избежать ошибок, когда дополнительная возможность сравнивать. И вот на же тебе — простой метеорит.

Валентин видел, как встрепенулся Халил, который сегодня утром доказывал Филиппу, что шаровидное тело далеко не обыкновенный метеорит. Пылко доказывал. Он и в предположениях своих был увлекающимся и горячим, Халил.

Да один ли Халил? А Ноэми? И только ли они? Нынешнему человечеству, пожалуй, и впрямь тесно на Земле. У него есть силенки, чтобы дерзнуть на переделку космоса. И как не спорить о недавних трагических вспышках в поясе астероидов, о странном поведении шаровидного тела, вызвавшего столько потаенных и открытых опасений и надежд?

Странно, Халил так и не рискнул затеять новый спор.

Опять шаровидное тело

Шаровидный космический пришелец вскоре вновь стал новостью номер один. Первым в заполярном городе известие о нем получил Валентин Селянин… А до этого были события, хотя и не связанные с шаровидным телом, но для Валентина все равно очень интересные.

Жили друзья по соседству, многие часы проводили все впятером. И хотя Валентина по-прежнему беспокоило собственное будущее, — куда ни кинь, а неясное — он не мог оставаться безразличным к тому, как вели себя его товарищи. Он ни на минуту не забывал, что далеко не все ладно на душе у Ноэми и Филиппа, что и Халил встревожен нежданным-негаданным решением Эли, что у каждого из них есть основания для соперничества. Все так. Однако никаких признаков неприязни или желания ущемить, унизить соперника не было даже в помине. Наоборот, Филипп был особенно доброжелателен к Халилу, а Ноэми к Эле. Все они словно состязались в благородстве и доброте, и это еще одно приятное открытие среди множества других, уже сделанных Селяниным. Если Филипп, говоря о соперничестве, имел в виду это стремление к благородству — земной поклон такому соперничеству!