Блондинка в черном парике

Оглавление

— Не надо, Салли, хватит. Я здесь, с вами, и все в порядке. Просто прислонитесь ко мне и расслабьтесь, вот так. Дышите глубже и медленнее. Вот так, хорошо, просто замечательно.

Он опять погладил ее по спине, чувствуя, как ее дрожь постепенно унимается. Боже правый, что же ей такое приснилось? Воспоминания, искаженные подсознанием, могут стать порой просто жуткими.

— Что он с вами делал? — Джеймс говорил тихо, медленно, согревая дыханием ее висок. — Вы можете мне рассказать. Если вы поговорите об этом, кошмар пройдет гораздо быстрее.

Салли зашептала ему в шею:

— Он приходил не меньше двух раз в неделю, и каждый раз снимал с меня одежду, смотрел на меня, трогал меня всю и рассказывал, чем он в этот день занимался, с какой был женщиной… В двери было окошко, и в него кто-то заглядывал, одни и те же люди, как будто они купили сезонный абонемент на это зрелище. Это ужасно, но большую часть времени я просто безучастно лежала, потому что мое сознание не работало. Но в тот раз мне было так больно — я помню, что ко мне вернулись мысли и чувства, вернулись достаточно, чтобы я могла испытать унижение. Я пыталась от него отодвинуться, бороться с ним, но он все продолжал и продолжал меня избивать — сначала рукой, потом ремнем. Ему доставляло удовольствие видеть, что у меня пошла кровь. Еще он сказал, что, может быть, когда-нибудь в будущем, когда я заслужу эту честь, он войдет в меня. Можешь не беспокоиться, говорит, у меня отрицательный анализ на СПИД — да ты бы все равно не стала, ведь ты ненормальная. Прямо так и сказал: «Ты же ни хрена не запомнишь, верно, Салли, потому что ты — чокнутая».

Хотя Квинлан и был очень напряжен, он живо представил себе, что если бы его кто-то избивал, то он бы просто рассыпался на тысячи осколков. Теперь Салли бессильно прильнула к нему, дыхание ее становилось все тише, все спокойнее. Он оказался при!". От того, что она произнесла все вслух, ей стало легче. Ей, но не Квинлану, Боже правый, только не ему.

Могло ли быть так, что все это лишь игра ее воображения? Он молчал долго-долго. Наконец сказал:

— Тот, кто делал это с вами, был ваш муж, Салли?

Она не ответила. Она спала, и он почувствовал на своей груди ее ровное, тихое дыхание. Только теперь Джеймс осознал, что он одет только в шорты. А кому какое дело? Он легонько толкнул ее от себя и попытался отодвинуться. К его смятению и удовольствию, Салли обхватила его руками, сцепив их у него за спиной.

— Нет, пожалуйста, не надо, — проговорила она во сне.

Он опустился на кровать рядом с ней, лег на спину, прижимая ее лицо к своему плечу. Он это не планировал, подумал Квинлан, уставившись в темноте в потолок. Она глубоко дышала во сне, одна нога легла поперек его бедер, а ладонь примостилась у него на груди. Чуть ниже эта рука или чуть выше эта нога — и у него будут большие проблемы.

Черт, у него и так уже большие проблемы! Джеймс поцеловал ее в лоб, прижал к себе еще крепче и закрыл глаза. По крайней мере этот ублюдок ее не изнасиловал. Но он ее избивал!

Как ни странно, вскоре Джеймс заснул.

Глава 11

Так, отлично, — сказал самому себе Квинлан, поднимаясь с колен. Он обнаружил на земле, прямо под окном спальни Салли в доме Амабель, два замечательно отчетливых отпечатка мужских ботинок. Что еще важнее, он нашел и глубокие вмятины в тех местах, где в землю были вдавлены ножки лестницы. На земле валялись сломанные мелкие веточки — судя по всему, их оборвал тот, кто поспешно удалялся, таща за собой лестницу. Он снова опустился на корточки и измерил ладонью длину следа. Обувь одиннадцатого размера — почти как у него самого. Он снял с себя ботинок и осторожно приложил к следу — совпадение почти идеальное. Так, стало быть, размер одиннадцать с половиной.

Пятки проваливаются в землю довольно глубоко, что означает, что мужчина — не из маленьких, вероятно, его рост — примерно шесть футов, а вес — фунтов сто восемьдесят или около того. Квинлан пригляделся внимательнее, измеряя глубину следов пальцами. Оказалось, что один отпечаток глубже другого. Он, что, хромой? Трудно сказать. Возможно, но не обязательно. Может быть, это просто индивидуальные особенности походки.

— Ну, Квинлан, и что вы раскопали? — Это был Дэвид Маунтбэнк. Он был в форме и выглядел отглаженным, отлично выбритым и, как ни странно, хорошо отдохнувшим. А ведь было еще только шесть тридцать утра. — Подумываете о тайном побеге с Салли Брэндон?

«Ладно, погоди у меня», — подумал Квинлан, медленно поднимаясь с земли. Вслух же он совершенно непринужденно произнес:

— На самом деле прошлой ночью кто-то пытался проникнуть в дом и здорово перепугал Салли. Отвечаю также, если вас это интересует, — да, Салли в эту минуту должна все еще спать в башенном номере гостиницы Тельмы, в моей постели.

— Была попытка взлома?

— Да, что-то в этом роде. Она проснулась ночью и увидела в окне лицо какого-то мужчины. Это напугало седо полусмерти. Она завизжала так, что это, в свою очередь, напугало до полусмерти и того типа тоже, потому-то он и убрался.

Дэвиид Маунтбэнк исследовал стену коттеджа Амабель. Такое впечатление, что ее покрасили заново не больше, чем полгода назад. Темно-зеленые наличники окон тоже сияли свежестью.

— Все-таки, что за чертовщина тут творится на самом деле, Квинлан? Джеймс вздохнул:

— Не могу вам объяснить. Не имею права. Можете называть это вопросом национальной безопасности, Дэвид.

— Я бы предпочел называть это дерьмом собачьим!

— Не могу вам рассказать, — снова повторил Квинлан. Встретившись взглядом с шерифом, он не шелохнулся. Дэвид мог бы направить на него дуло пистолета, и он бы не дрогнул.