Безрассудные сердца

Оглавление

В конце концов, насытившись, вождь опять повернулся к Бойду, и тот вновь подал знак рукой. Отловили еще одного молодого бычка. Абигейль, закрыв глаза, ждала другого выстрела и звука ножей, разрезающих кожу, но услышала лишь шум, вызываемый садящимися на своих низкорослых лошадей индейскими воинами. Заставив себя открыть один глаз, она увидела, что они отъезжают с бычком на поводу.

Слабость охватила ее. Абигейль прилагала все усилия, чтобы удержаться в седле, глядя на Бойда, медленно подъезжающего к ней. Она была права с самого начала, а он сглупил и заехал прямо в западню! А из-за него и она не приняла должных мер предосторожности. Абигейль терпеливо ожидала искренних извинений Бойда за то, что тот не принял ее опасений всерьез.

— Ну, видишь, я же говорил тебе, что не о чем беспокоиться, — сказал Бойд, останавливая лошадь рядом с ней.

Единственным ответом, на который она оказалась способна, был невразумительный квакающий звук.

Рэнди закашлялся и, пришпорив коня, умчался прочь, оставив их одних.

— Как ты можешь так говорить? — зашипела она в ярости. «Из-за своего нелепого поведения, — подумала она, — этот глупец почти подставил нас под выстрел».

— Спокойно. Твои волосы пока что на голове. Никто не убит, и сейчас мы продолжим перегон.

Абигейль невольно коснулась своих волос и, убедившись, что они на месте, снова набросилась на Бойда:

— Никто из вас не был готов защитить нас.

— А ты послала бы дюжину работников против более чем сорока воинов? — спросил он очень уж спокойным, совершенно бесстрастным голосом.

— Да! То есть… нет… Я не знаю. Но вы все смотрели и ничего не предпринимали, чего-то ждали!

— А со сколькими индейцами разделалась ты?

На секунду Абигейль запнулась, а затем глаза ее от ярости превратились в узкие щелочки.

— Ты же сам сказал, чтобы я не опасалась их.

— И что? Я был не прав?

Заикаясь, она почти выкрикнула:

— Не прав? Нам просто очень повезло, что нас всех не перебили!

Обычное выражение лица Бойда сменилось на выражение несокрушимой убежденности, и Абигейль отступила под его жестким взглядом.

— Везение здесь ни при чем. Мы в безопасности потому, что я знаю, как себя вести с голодными индейскими воинами. Если бы мы попытались поднять оружие, то мы давно лежали бы, уткнувшись лицами в пыль. — Он намеренно замедлил свою речь. — Кроме тебя. Они сохранили бы тебе жизнь надолго, наслаждаясь тобой, в то время как ты молила бы Бога о смерти. С твоей белоснежной кожей и золотистыми волосами ты стала бы переходящим призом для мужчин всего племени. А потом они продали бы тебя другому племени… за лошадь, а может быть, даже за две.

Кровь отлила от ее лица — картина, которую он нарисовал, впечатляла.

— Тогда почему ты не позволил мне держать при себе револьвер?

— Потому, что я умею себя вести с ними. Когда ты поймешь это, Абигейль? Здесь мой край. Я знаю его законы и обычаи. Надев пару бриджей, научившись ездить верхом и даже поучаствовав в перегоне скота, ты еще далеко не освоилась с ним. Для этого нужно время и уважение. Уважение к земле, к людям, которые по ней ездят, к народу, которому она исконно принадлежит. Помни это, Абигейль. Здешняя жизнь — не игра, во время которой ты можешь взять назад неверный ход или начать партию с начала. Тут неверный ход часто означает потерю жизни.

Бойд развернул своего коня и погнал его к голове стада, помахав погонщикам шляпой, чтобы те возобновляли движение. Быки-вожаки бодро пошли вперед, предвкушая, что вскоре напьются из очередного колодца. Вслед за ними двинулись коровы. Абигейль потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя и тронуться в путь. Еще больше времени понадобилось ей, чтобы признать, что Бойд и на этот раз был прав.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Бойд без устали ехал во главе стада, хотя его время от времени подбивало повернуть назад и поискать Абигейль. Со времени «нападения индейцев» уже прошло два дня, но ее отношение к нему не изменилось ни на йоту. Может быть, он очень уж суров к ней, но, черт побери, должна же она понять, что на карту были поставлены жизни их всех.

Поскольку Абигейль отказывалась разговаривать с ним, Бойд не мог ничего объяснить ей. Если бы она так не разозлилась и в конце концов не вышла из себя, то, может быть, ее первоначальная реакция только позабавила бы его. Но получилось так, что все кошмары ее снов вдруг воплотились в сорок голодных индейских воинов. Даже сейчас, подумав об этом, Бойд не удержался от усмешки. Если бы Длинный Нож и его воины не оказались столь голодны, они никогда не устроили бы такой спектакль.

А какого прекрасного зрителя они получили в лице Абигейль! По ее напуганному лицу было видно, что она уже приготовилась стать следующим блюдом в их трапезе. Если бы она не впала в гнев, то, возможно, успокоившись, бросилась бы в его объятия. Что и говорить, второй вариант предпочтительнее.

Но даже теперь, повернувшись и посмотрев на нее издали, Бойд мог видеть упрямый наклон ее головы, свидетельствующий о том, что она все еще злится. Абигейль была очень сердита, но он продолжал жадно смотреть на нее.

Полные пышные груди выразительно выпячивали льняную ткань рубашки. Бриджи, прилегающие к телу, как вторая кожа, обтягивали ее стройные ноги подобно тому, как лайковая перчатка обтягивает пальцы руки, и подчеркивали линию ее бедер и узкой талии. Бойд опять вспомнил жгучее ощущение ее гладкой кожи на своих пальцах, когда они вместе были у озера не так уж много дней тому назад. Под влиянием этих воспоминаний тело его напряглось, напомнив ему о разочаровывающем прерванном наслаждении.