|
Оценить:
|
Всемирный следопыт, 1929 № 07
- Предыдущая
- 16/42
- Следующая
16
Через несколько минут неподвижное тело О-Таки лежало на дне джонки. Возле нее, жадно захватывая ртом воздух, сидел Накамура. Ныряльщицы возились над спасенной подругой. Ее повернули на живот и отводили за спину руки. О-Таки захрипела. Из ее рта вместе с пеной хлынула вода. Раздался тяжелый продолжительный стон. Девушка жадно потянула воздух, приподнялась и закашлялась. Она кашляла долго и тяжело, придерживая одной рукой бок, другой — голову. Потом обвела кругом обезумевшими глазами, закрыла лицо руками и зарыдала.
Кто-то осторожно отнял ее руки от лица:
— О-Таки-сан!
— Накамура-сан. Вы!.. — вскрикнула девушка, широко открыв узкие глаза.
На позеленевших ее щеках вспыхнул румянец. Она припала головой к ногам своего спасителя.
Подошел Такеда.
— Хозяин требует вас к себе, Накамура-сан. Он все видел.
Зрачки рыбака гневно сверкнули:
— Пусть он убирается к чорту!
— Что?
— К чорту проклятого паука! Иди и ты с ним заодно туда же, продажная шкура!
Такеда стоял, глупо улыбаясь.
— Убирайся, тебе говорят!
Рыбак сильно толкнул в грудь озадаченного подрядчика. Тот потерял равновесие и упал в воду.
Ныряльщицы поспешили на помощь беспомощно барахтающемуся у борта джонки Такеда.
Джонка накренилась и начала тихо удаляться. На корме стоял Накамура…
Американец и Микимото наблюдали разыгравшуюся сцену, стоя на носу моторной лодки. Они видели, как к джонке ныряльщиц подошла рыбацкая джонка, как в нее усаживались О-Таки и ее спаситель.
Микимото не выдержал и крикнул:
— Куда же ты, О-Таки-сан? Наш гость хочет наградить тебя и твоего отважного спасителя. — Он помахал желтой бумажкой в двадцать иен.
Парус, медленно повернувшись по ветру, закрыл девушку. Джонка накренилась и начала тихо удаляться. На ее корме стоял Накамура. Сложив руки рупором, он крикнул:
— Оставь себе свои деньги, жемчужный паук! Нам их не надо. Прощай!
— Вы видели, как они отплатили мне за добро? — повернулся Микимото к американцу. — Я ей платил двойное жалованье. Инвалида-отца устроил на место. Жаль. Всего пять жемчужин принесла девчонка. Надо же было так не во-время подоспеть этому молодчику!
— Но ведь он ее спас, Микимото-сан!
— И без него ныряльщицы управились бы с осьминогом. Им не впервые.
Солнце красным шаром спускалось к горизонту. Сквозь поднимавшуюся над морем мглу виднелся освещенный алыми отблесками парус. Микимото смотрел вслед удаляющейся джонке и думал: «За удар, нанесенный Синдо, и за „жемчужного паука“ я упрячу молодца на полгода в тюрьму, а там пусть себе женится, когда будет нищим».
Он взглянул на часы:
— Едемте обедать, мистер Говард. Я думаю, вы порядочно проголодались.
Загадка озера Кара-нор.
Рассказ В. Яна.
ОТ РЕДАКЦИИ
Урянхаем раньше называлась плодородная долина в верховьях Енисея, замкнутая с севера Саянскими горами, с юга — хребтом Таннуола, за которым начинается Монголия. Теперь Урянхай является независимой Народной Республикой Танна-Тува. Население республики — около 100000 человек, из них большая часть танна-тувинцы, иначе называемые «сойоты», или «урянхи» около 18000 русских переселенцев. Танна-тувинцы — тюркского происхождения, говорят на языке, близком киргизскому и татарскому. Они носят одежду, заимствованную у монголов, и китайские косы, при чем до Революции были в религиозном подчинении у невежественных буддистских монахов-лам, совершенно не заботившихся о просвещении народа. Коренные реформы при новом строе должны вызвать быстрый расцвет юной республики.
Нижеследующий рассказ написан автором со слов партизан, вернувшихся из Монголии после боя с белыми на Улясутайской дороге в 1921 году. Желательно, чтобы лица, бывавшие в том районе, помогли разгадать описанное в рассказе странное явление и выяснить, имеет ли оно под собой какую-нибудь реальную почву.
I. У партизанского костра.
Под деревьями на берегу Енисея горело несколько костров. Вспышки красного пламени озаряли обветренные лица, желтые полушубки, шапки с наушниками. Блестки играли на темных дулах ружей. Партизаны пили баданный чай, пересмеивались, чинили сбрую и одежду. В нескольких шагах от костров было уже темно. Там стремительно неслась бурная и мрачная река.
— Эй, гвозди! — хриплый голос покрыл шум разговоров. — Укладывайся на боковую. Парома, видно, не дождаться. Завтра чуть свет начнем плавить коней.
— Ладно, Турков, дай уздечку справлю. Коли она не выдюжит — коня потеряю.
Из-под лохматой папахи торчал непослушный белокурый завиток. Молодое лицо Кадошникова склонилось над сыромятными ремнями. Ловко работало шило, всучивалась дратва.
Рядом с ним на черном изогнутом корне корявого тополя сидела синяя монгольская шуба. На широкой груди, расшитой черным плисом, распласталась рыжая борода. В голубых глазах прыгали искры костра. Заскорузлая пятерня доставала из розового ситцевого мешка сухарные крошки, сыпала в деревянную миску, поливая мутным чаем из прокоптелого жестяного чайника. Огонь костра и тихая ночь располагали к мечтательности.
— Ядреная страна наш Урянхай! — говорил, расчесывая пальцами бороду, Колесников. — Сколько землицы и какого только зверя здесь нет. Какая птица! А рыбы всякой в Енисее сколько хошь.
- Предыдущая
- 16/42
- Следующая
