|
Оценить:
|
Всемирный следопыт, 1929 № 07
- Предыдущая
- 36/42
- Следующая
36
«Эге! — сказал начальник каравана, услыхав ослиный крик. — В этом оазисе нет селений, но я слышу крик осла. Видно это кричит отбившийся от какого-нибудь каравана осел. Если он достаточно хорош, то пригодится мне».
И он велел своим людям обшарить весь оазис. Люди обыскали луга и рощи и поймали осла и верблюда. Им надели недоуздки и привели к хозяину.
«Этот осел сильнее всех, и я поеду на нем впереди. А так как пойманный верблюд тоже сильнее моих, мы как следует навьючим его, и пусть он идет передним», — решил обрадованный хозяин.
Громко кричал бедный верблюд, которому вместо прежней свободы дали тяжелую ношу. И когда караван тронулся в путь, досада его перешла в ярость. «О, осел из ослов! О дубина из дубин! Дурацким упорством ты лишил меня и себя свободы! — ворчал верблюд. — Ведь пришла же в голову ослиная мысль петь!»
Но осел презрительно махнул хвостом и хлопнул ушами: «Подумаешь, какая беда. Ведь теперь я знаю, как освободиться. И если я останусь в другом оазисе, я буду в нем полновластным хозяином».
«О, осел из ослов! — вздохнул верблюд. — Если б я знал…» Он не договорил, потому что вдали показался оазис.
Он радостно завертел хвостом, вытянул шею и заорал во все ослиное горло…
Но лишь только караван вошел в оазис, осел упал на землю и притворился мертвым. Однако бока его раздувались от дыхания, и хозяин не поверил ему. Сначала он попробовал поднять осла за повод. Напрасно. Тогда он стал бить осла плетью, но и это не помогло. Выбившись из сил, хозяин бросил осла, не понимая, что с ним стряслось: «Пускай шайтан вырвет мне бороду, если тут можно что-нибудь понять. Он на вид здоров и толст, и нельзя бросать такое животное в пустыне. Если в городе продать его на мясо и шкуру, за него дадут хорошие деньги. Привяжите его к горбам переднего верблюда, а груз распределите между остальными».
И упрямого осла укрепили на спине головного верблюда.
«О, проклятое, упрямое животное! — стонал верблюд, таща на горбах ненавистного осла. — Мало того, что он лишил меня и себя свободы, я должен еще тащить его!»
«А мне очень удобно и мягко на твоих горбах, — издевался осел. — Право, можно подумать, что я еду на подушках, словно богатый эффенди».
«Ты еще раскаешься в своей шутке», — проворчал верблюд. И он перестал отвечать на издевательства ишака.
К вечеру караван подошел к глубокой реке, через которую был перекинут узенький старый мост без перил. Выждав, пока хозяин переедет на другой берег реки, передний верблюд осторожно ступил на мост. Но, дойдя до середины, он вдруг остановился:
«Я хочу танцовать!»
«Ты с ума сошел! — закричал осел. — Разве ты не видишь, что это мост!»
Но верблюд упрямо повторял:
«Я хочу танцовать и буду танцовать».
«Дурацкий горбун, я вовсе не желаю тонуть из-за твоего упрямства! — вопил испуганный осел. — Ведь я привязан к твоим проклятым горбам. Переходи скорей на другой берег и там танцуй сколько угодно».
«Но ведь и я не хотел лишаться свободы, когда тебе захотелось петь. Разве я не просил тебя молчать и разве ты послушал меня? Не ты ли вопил во все свое ишачье горло до тех пор, пока люди не поймали меня и тебя». — И, повернувшись к собратьям, верблюд крикнул:
«Братья, когда в стадо верблюдов вмешается ишак, он своей глупостью и упорством испортит жизнь сотне верблюдов. Он предал меня и, аллах знает, может быть предаст и других. Так пусть же он погибнет, прежде чем сделает зло другим! Но я не в силах сбросить его, он привязан ко мне. А между тем звериный закон повелевает: пусть лучше погибнет один за всех, чем даст подлости и глупости погубить остальных. Итак, во имя истины…»
«Ты с ума сошел!» — закричал осел…
Тут верблюд поднялся на дыбы и изо всей силы грохнул копытами по ветхому мосту. Доски треснули, и… осел с верблюдом рухнули в реку вместе с обломками. Так погибли осел и верблюд.
— Нет лучше рассказчика чем Амру!
— Верблюд был мудр и поступил правильно.
Все слушатели наперебой высказывали свой восторг.
— Великим мудрецом был мулла Иромэ, — торжественно сказал Амру — И теперь он идет, а может быть уже дошел по светлой дороге к истине, — он указал на Млечный путь, — Мулла Иромэ говорил про осла и верблюда, но разве между людьми не случается то же самое, и разве верблюд не показал, как надо поступать с такими ишаками? И разве мало было людей, которые жертвовали собой ради счастья и покоя других?
Амру умолк. Костер лениво догорал и фигуры лежащих верблюдов казались темными кучами при слабых отблесках огня. Луна давно скрылась, и звезды насмешливо подмигивали земле с сонного небосклона. Перепоясывая небо, широкой лентой извивался искрящийся туманно светлый Млечный путь. Дорога из звезд, и в каждой звезде — тайна. Когда человек познает тайну звезд и мирозданья он познает истину.
Я лег на кошму, накрылся одеялом и заснул.
Галлерея колониальных народов мира: Туареги.
Очерк к таблицам на 4-й странице обложки.
НАРОДЫ САХАРЫ
Туареги
Нет живого существа на земле, которое отличалось бы такой поразительной приспособляемостью к природным условиям, как человек. Эта исключительная способность выживания является следствием того, что в отличие от животных человек приноровляется к окружающей его обстановке не только путем изменения строения своих органов, но главным образом через приспособление культуры, носителем которой он является, к новой обстановке. Всякая человеческая группа, народность, как бы низко она ни стояла, обладает культурным достоянием, которое и делает для нее возможной жизнь в данной природной обстановке; если бы человечество не обладало с древнейших времен способностью быть носителем хозяйственных и психологических навыков, оно никогда не смогло бы распространиться по всему земному шару, заняв даже мертвые пространства за полярным кругом, дышащие влажным зноем тропики, сожженные солнцем безводные пустыни и грозный океан.
- Предыдущая
- 36/42
- Следующая
