Гражданин галактики. Между планетами

Оглавление

— Я обещаю, папа, — торжественно сказал Торби.

— Отлично. А теперь за дело.

Человек должен был быть одним из пяти лиц. Каждый из них был шкипером космического корабля, рейсовым торговцем; никто из них не был обитателем Девяти Миров, но по странному совпадению все они загружались в портах Девяти Миров. Торби тщательно изучил список.

— Папа, насколько я помню, из всех этих кораблей здесь садился только один.

— Рано или поздно все они будут здесь.

— Может пройти много времени, прежде чем покажется хоть один из них.

— Могут пройти годы. Но когда это случится, ты должен доставить послание незамедлительно.

— Кому-то из них? Или всем?

— Первому, кто попадется тебе на глаза.

Послание было коротким, но трудным, потому что оно было на трех языках, в зависимости от того, кому будет адресовано, и ни одного из этих языков Торби не знал. И Баслим не объяснял ни слова из него; он просто требовал, чтобы оно было выучено наизусть на каждом из языков.

Когда Торби в седьмой раз пробормотал тексты, Баслим заткнул уши:

— Нет, нет, сынок! Никуда не годится! Этот акцент!

— Я стараюсь изо всех сил, — мрачно сказал Торби.

— Я знаю. Но я хочу, чтобы текст можно было понять. Слушай, ты помнишь, как я заставлял тебя спать и говорил с тобой во сне?

— Что? Я и так сплю каждую ночь.

— Тем лучше. — Баслим ввел его в легкий транс, что далось непросто, ибо повзрослевший Торби был не так податлив, как в детстве. Но Баслим, добиваясь своего, записал послание на диктофон, включил его и заставил Торби слушать его, добавив постгипнотическое внушение, чтобы, проснувшись, он без запинки мог произнести тексты.

Он смог это сделать. На следующую ночь Баслим еще раз и еще раз внушал ему задание. Затем Баслим заставлял его непрестанно повторять выученное, называя имена шкиперов и названия кораблей и сопоставляя их с излагаемым текстом.

Баслим никогда не посылал Торби за пределы города: рабам требовалось разрешение на поездку, и даже свободные граждане были обязаны отмечать приезд и отъезд. Но он гонял его по метрополису вдоль и поперек. Через три девятидневки после того, как Торби выучил послание, Баслим дал ему записку, которую тот должен был доставить в район космопорта, составлявшего скорее часть Саргона, чем города.

— Возьми свое свидетельство свободного человека и оставь миску. Если тебя остановит полицейский, скажи, что ищешь работу в порту.

— Он подумает, что я сошел с ума.

— Но пропустит тебя. Они используют свободных людей в качестве мусорщиков и тому подобное. Держи записку во рту. Кого ты должен найти?

— Невысокого рыжего человека без бороды, — повторил Торби, — с большой бородавкой с левой стороны носа. Его лавочка как раз напротив главных ворот. Я должен купить у него мясной пирог и вместе с деньгами передать ему записку.

— Верно.

Торби обрадовался возможности вырваться за пределы своего круга. Он не удивлялся, почему папа не пользуется видеофоном для связи, а посылает его на полдня в путешествие; люди их класса не располагают такой роскошью. Что касается королевской почты, Торби никогда не посылал и не отправлял писем.

Его путь к космопорту пролегал через производственную зону. Ему нравилась эта часть города; здесь всегда было много народа, много звуков и жизни. Он едва не попал под машину, и водитель обругал его, на что Торби довольно дружелюбно ответил ему; он заглядывал в каждый открытый дверной проем, пытаясь понять, для чего предназначены все этим машины и почему люди стоят все время на одном месте, делая одну и ту же работу — неужели они рабы? Нет, не может быть, рабам не позволялось приближаться к силовым установкам, исключая работу на плантациях, где в прошлом году вспыхнуло восстание и, защищая своих граждан, Саргон должен был подавить его железной рукой.

Было ли правдой, что Саргон никогда не спал и его глаза видели все, что происходило в Девяти Мирах? Папа говорил, что все это чепуха и что Саргон обыкновенный человек, как и все остальные. Но если это так, как он стал Саргоном?

Покинув промышленную зону, Торби оказался возле космопорта. Никогда раньше он не заходил так далеко. Несколько кораблей стояли на стапелях, два корабля поменьше строились, но их очертания уже были видны. Их вид заставил его сердце вздрогнуть, и ему захотелось куда-нибудь улететь. Он знал, что путешествовал на межзвездном корабле дважды — или трижды? — но это было давно, и он не хотел покрывать расстояния в рабском загоне — это не было путешествием!

Он так задумался, что едва не прошел мимо закусочной. О ее существовании ему напомнили главные ворота; они были вдвое больше других, рядом с ними стояла стража, а наверху изгибался большой герб Саргона с его печатью наверху. Закусочная стояла напротив. Торби проскочил сквозь поток транспорта, льющийся из ворот, и вошел в нее.

Человек за стойкой оказался не тем, что был ему нужен.

Торби побродил вокруг, убив полчаса, и вернулся. По-прежнему не было и следа того человека. Так как бармен обратил внимание, что он кого-то выглядывает, Торби подошел к нему и спросил:

— У вас есть клюквенный напиток?

Человек оглядел его:

— А деньги?

Торби пришлось доказывать свою платежеспособность, вытащив монетку. Человек осмотрел ее и открыл бутылку.

— Не болтайся у стойки, мне нужны места.

Места было достаточно, но Торби не спорил, так как знал свой социальный статус. Он отошел от стойки, но не так далеко, чтобы его можно было заподозрить в попытке скрыться не заплатив, а затем сделал долгий глоток. Посетители и приходили и уходили; он осматривал каждого в надежде, что рыжий мужчина придет закусить. Ушки он держал на макушке.