Гражданин галактики. Между планетами

• Предыдущая
• 66/147
• Следующая

66

Но первым делом он постарался кое-что узнать. Он выяснил, что его отец, единственный сын дедушки Бредли, женившись, взял фамилию жены.

— Это можно понять, — сказал дедушка Бредли. — Рудбек должен был оставаться Рудбеком. Марта была наследницей, и Крейтон должен был председательствовать на собраниях акционеров, конференциях, за обеденным столом и все такое прочее. Я надеялся, что мой сын будет служить музе истории, как я. Но когда дела сложились таким образом, что мне оставалось, как не радоваться за него?

Родители Торби и он сам попали в беду из-за того, что его отец старался из всех сил быть самым Рудбеком из Рудбеков — он хотел лично проинспектировать как можно больше объектов своей космической империи.

— Твой отец всегда отличался высокой добросовестностью, и когда дедушка Рудбек скончался еще до того, как отец завершил, так сказать, свое ученичество, Крейтон поручил заниматься всеми делами Джону Уимсби — я думаю, что ты знаешь: Джон был вторым мужем младшей сестры твоей другой бабушки, Арии; и Леда — это дочь Арии от первого ее брака.

— Нет, этого я не знал. — Торби перевел эту систему родственных взаимоотношений в термины, принятые на «Сису»… и с удивлением обнаружил, что Леда принадлежит к другой общности! А дядя Джек — в общем-то не был «дядей» — но как бы его назвать по-английски?

— Джон был секретарем и доверенным лицом твоего другого дедушки, и, конечно, это бы наилучший выбор: он знал все дела лучше, чем кто-либо, не считая своего доверителя. И когда мы пришли в себя от ужаса после вашего трагического исчезновения, то обнаружили, что мир продолжает существовать, дела должны идти и что Джон справляется с ними так, словно он Рудбек.

— Он был просто восхитителен! — пискнула бабушка.

— Да, это верно. Я должен признать, что после того, как Крейтон женился, у нас с бабушкой заметно вырос уровень жизни. Жалованье в колледже никогда не давало таких возможностей, но Крейтон и Марта были очень благородны. Мы с бабушкой оказались в затруднительном положении после исчезновения твоего отца, но Джон заверил нас, что наш доход не изменится.

— Он даже вырос, — выразительно добавила бабушка.

— Ах, да. Вся семья — мы считаем себя частью семьи Рудбек, хотя с гордостью носим и собственное имя, — вся семья была более чем удовлетворена тем, как Джон вел дела.

Но Торби интересовало нечто совсем иное, чем добродетели дяди Джека.

— Вы рассказывали мне, что мы стартовали в Акке, ушли в большой прыжок к Дальней Звезде и так и не достигли ее, так? Это очень-очень далеко от Джаббула.

— Думаю, так оно и есть. В колледже есть только малый Галактический Атлас, и должен признать, очень трудно понять, что произошло на пространстве в несколько дюймов, которое в действительности равно многим световым годам.

— В данном случае — ста семидесяти световым годам.

— Как бы подсчитать, сколько это будет в милях?

— Вам это не удастся сделать привычным путем, но думаю, что от того места, где нас захватили, и до того, где я был продан в последний раз, лежит большое пространство. Я не могу понять, как все случилось.

— Я слышал, как ты в свое время употреблял выражение «продать». Ты должен понять, что оно неправильно. Крепостное право, которое в ходу на Саргоне, не означает владение рабом как движимым имуществом. Оно идет от древней индийской системы каст, которая обеспечивает стабильный социальный порядок сверху донизу, основанный на неписанных законах. И ты не должен называть его «рабством».

— Я не знаю другого слова для перевода саргонезского выражения.

— Я могу придумать их несколько, хотя не знаю саргонезского… этот язык мало где изучают. Но, мой дорогой Тор, ты ведь не изучал человеческую историю и культуру. Так что положись на мой авторитет в той области, где я считаюсь специалистом.

— Ну что ж… — Торби был расстроен. — Я не так уж хорошо знаю Системный Английский, и есть целый кусок истории, с которым я не знаком… точнее, большой период истории…

— Так оно и есть. И я первый обратил на это внимание.

— Но я не могу перевести лучше или иначе — я был продан и был рабом!

— Ну-ну, сынок…

— Не надо спорить с дедушкой, мой дорогой, ты же хороший мальчик.

Торби замолчал. Он как-то упомянул, что ему пришлось быть нищим, и видел, что дедушка пришел в ужас от такого бесчестья, хотя прямо об этом не говорил.

Торби обрадовался, когда разговор коснулся организации дела Рудбеков. Пришлось признать, что ему приходится нелегко.

— Рим строился не за один день, Тор.

— Мне кажется, что я никогда ничего не пойму! Я подумываю о том, чтобы вернуться обратно в Стражу.

Дедушка нахмурился.

— Это не очень умно.

— Почему, сэр?

— Если у тебя нет данных к бизнесу, есть еще немало столь же благородных профессий.

— Вы считаете, что Стража к ним не относится?

— М-м-м… видишь ли, мы с бабушкой относимся к пацифистам философского плана. И ты не можешь отрицать, что не существует морального оправдания, когда покушаются на человеческую жизнь.

— Никогда, — твердо подтвердила бабушка.

Торби подумал: что бы сказал папа? Черт возьми, он знал, что отец просто отбросил бы их в сторону, если он гнался за рабовладельческим кораблем.

— А что бы вы сделали, когда на вас идет пират?

— Что?

— Пират. У вас на хвосте пират, и деться вам некуда.

— Думаю, что вы можете убегать. Оставаться и вступать в драку — антиморально. Тор, ничего нет ужаснее насилия.

— Но ты не можешь бежать — он перекроет тебе путь. Выход один: или ты или он.

3

• Предыдущая
• 66/147
• Следующая