Режим бога. 2-я книга[СИ]

Оглавление

Опять повисло молчание. Я терпеливо ждал, а Клаймич задумчиво рассматривал свой бокал с коньяком. Григорий Давыдович поднял его до уровня глаз, немного покачал в бокале янтарную жидкость и с легкой рассеяностью наблюдал за остающимися на хрустале разводами.

- Я вот думаю… - его взгляд медленно перешел с коньяка на меня, - а зачем нам, вообще, что-либо покупать?

Я попытался вопросительно изогнуть бровь, как это виртуозно делал сам Клаймич. Не знаю, насколько получилось, но Григорий Давыдович мою гримасу понял правильно, и принялся мысль развивать:

- Полноценная финансовая помощь от Щелокова, скорее всего, последует только в следующем году. То есть примерно через четыре-пять месяцев. Что мы должны за это время сделать? Выступить на концерте по случаю 60-летия ВЛКСМ. Это еще под вопросом, но с такой песней, которую вы написали, я думаю, что так и будет.

- День милиции - две песни, - подсказал я.

- Да, - согласно кивнул Клаймич, - а, так же День снятия Блокады и, возможно… хотя и очень маловероятно, ваше персональное выступление на Песне года…

Григорий Давыдович опять покачал свой бокал, изучая его содержимое:

- На всех этих официальных мероприятиях вас и так обеспечат аппаратурой самого достойного класса и сами сделают все необходимые записи, если выступать придется под фонограмму.

- "Под фонограмму"? - мне даже не пришлось изображать удивление. Я-то, грешным делом, думал, что выступления под фонограмму это - изобретение "лихих 90-х".

- Да… В некоторых известных и престижных залах ужасная акустика, речи слушать еще нормально, а музыку… - Клаймич поморщился и отрицательно покачал головой, - таким образом, получается, что студия и аппаратура нам нужны только для того, чтобы переписать "Феличиту"?

Клаймич, наконец, допил коньяк, поставил бокал на сервировочный столик с бутылками разнообразного алкоголя и вопросительно уставился на меня.

К чему он клонит, я уже понимал, но этот вариант нам не подходит:

- Нам надо формировать группу, а как набирать музыкантов, если не на чем играть? Как репетировать с солистками, бэк-вокалом и кордебалетом? Кто пойдет в неизвестную группу, если у нее нет ничего своего?

Клаймич немного поразмышлял и досадливо кивнул:

- Да, вы правы… но на студию сейчас тратить деньги, точно, не разумно. Лучше заплатим за аренду, а когда пойдет министерское финансирование, мы и купим все что нужно, и сэкономить сможем… И, самое главное, не будем привлекать недоброго внимания. Завистников и недоброжелателей у нас и так появится немерено, как только будет первый успех.

- Хорошо, - согласился я, найдя доводы Клаймича, вполне, убедительными, - а как быть с аппаратурой, музыкантами и репетициями?

Григорий Давыдович пожал плечами:

- Если вы, Витя, не хотите переждать эти полгода, то тогда аппаратуру придется покупать… Возможно временно, чтобы потом поменять на более достойную. Перепродать ее мы сможем без особых потерь. Может даже и заработаем…

Я отрицательно замотал головой:

- За полгода можно многое успеть… и многое потерять… И солистки могут разбрестись, и подбор коллектива - дело хлопотное, и репетиции требуют немалого времени.

- Хорошо… - Клаймич прихлопнул ладонью по подлокотнику кресла, - 75-80 тысяч и у нас будут хорошие инструменты и приличный звук. Но я не учитываю здесь свет, а хороший свет это - дорого.

- Зачем нам свет?! - "изумился" я.

- Как "зачем", - не понял Клаймич, - для оформления сцены… для гастролей…

- Для каких "гастролей"? - продолжил я "валять ваньку".

Григорий Давыдович понял, он подался из кресла вперед и настороженно поинтересовался:

- Мы не собираемся выступать с гастролями?

- Нет, - я обаятельно улыбнулся, - мы будем готовить отдельные песни и шоу к ним. И этими отдельными песнями будем "выстреливать" на телевидении, по радио и за границей… А по стране, вместо нас, пока будут "гастролировать" пластинки и "катушки".

Клаймич откинулся обратно в кресло и улыбнулся мне не менее обаятельно:

- И как же мы тогда будем зарабатывать ДЕНЬГИ?!

- Деньги нам принесут… очень скоро… и намного больше, чем мы сможем потратить… А пока поработаем на имя.

Я встал и прошелся по гостиной:

- Наша популярность - на телевидении. И за границей.

- За границей? - эхом откликнулся Клаймич.

- Да, - я остановился около окна и стал рассматривать залитый дождем Невский, - за границей… И первым делом, я хотел бы с "Феличитой" выиграть конкурс в Сан-Ремо.

- Это невозможно, - тут же возразил Клаймич, - я уже хм… узнавал. По правилам конкурса, композитором песни должен быть итальянец. К тому же песня должна звучать впервые!

Я обернулся.

- Да мне все равно, кто формально победит на конкурсе. Я хочу в нем УЧАСТВОВАТЬ хоть гостем… хоть "вне конкурса"… хоть дрессированной обезьяной из Дикой России, которая выучила "великий итальянский язык"… Я хочу, чтобы нас там УЗНАЛИ и ЗАПОМНИЛИ!

Я подошел к столику с алкоголем ("можно?") и, не дожидаясь ответа, плеснул себе в бокал коньяк, под растерянным взглядом хозяина квартиры.

- Я хочу, чтобы все запомнили, что русская "Феличита", была на порядок лучше ИХ песни-победительницы! Я хочу, чтобы три русские красавицы снились итальянцам по ночам! Ну, а я снился итальянкам!.. - я засмеялся.

Клаймич даже не улыбнулся:

- Вы думаете, что "фашист" сможет организовать приглашение на конкурс?

Я пожал плечами:

- Я - надеюсь. Он отдал мне свой "Ролекс" - для итальянца это невообразимый поступок! Почему то, он был ЧРЕЗВЫЧАЙНО благодарен… И поэтому, скорее всего, свое слово сдержит и песня в Италии начнет звучать. Если она станет популярной, а ОНА СТАНЕТ, то намек из СССР на Сан-Ремо, будет принят очень благожелательно. Надеюсь…