Колдун. Из России с любовью

Оглавление

127

После этого слова из клубков серости вылетел щуп, но, не долетев до меня какого-то метра, развеялся. «Он передумал! Слава богу…» – Я позволил себе немного расслабиться.

«Он раздражен, но заинтригован ситуацией, – сообщила Фиона. – Ты как личность ему не интересен. Любопытство, ожидание. Из эмоций превалирует скука».

«Страх был?»

«В помине не было, на редкость самоуверенный тип. При слове «демон», наоборот, мелькнула радость. Он что-то хочет, не могу понять, в какой сфере…»

– Так вы ассистент режиссера? – Хозяин подошел ко мне и скрестил на груди руки. На золотом перстне сверкнул синий бриллиант. По-моему, это раритет. Такой камешек в полтора сантиметра, не разбираюсь в каратах, на рынке не купишь, и работа старинная. В камне сложное плетение.

– Да, работаю на картине К…

– С продюсером свести можете? – перебил он меня.

«Фиона, почему он не пытается мне это внушить?!» – я заволновался.

«Не знаю, но предполагаю, что так же, как и мне, ему необходимо повозиться. Это же на сутки вперед внушить надо, не на сейчас. Ленится, считает, что ты и так все выполнишь. Да, он уверен в этом. Самоуверенный тип», – повторилась она.

– Разумеется! Но только если хорошо отчитаюсь в выборе натуры, – поставил я свое хитрое условие. – Домик у вас – загляденье!

– Считайте, что натуру уже нашли, – усмехнулся он снисходительно.

– Вот спасибо! Я похожу вокруг, обойду дом?

– Я вам помогу. Семен!

Откуда ни возьмись появился дворник. В одной руке он держал самые обычные валенки с калошами, а через вторую была перекинута самая настоящая меховая доха. Вениамин Олегович вставил ноги в валенки, а доху Семен забросил ему на плечи. Я только в кино про дореволюционную жизнь такое видел. Потом дворник открыл дверь.

– Я за вами, молодой человек, – пригласил хозяин, показывая на дверь.

Мы вышли на середину двора, и я обернулся на дом.

– Красиво и со вкусом, – похвалил я, восторженно причмокивая. – О! Постойте здесь, я ракурс прикину, – с этими словами я сложил пальцы «рамочкой» и, глядя в нее, начал пятиться задом. «Серый» с ухмылкой скрестил на груди руки.

Он стоял в накинутой на плечи дохе, в черных валенках на белоснежном снегу и буквально источал здоровье и силу, выглядел гордым и надменным, оказывающим мне услугу из одного лишь снисхождения. Аур спрятавшихся людей видно не было, не говоря о блокированном излучении амулетов.

Отойдя от Вениамина на пять метров, я выстрелил «ловчей сетью».

На мгновенье мелькнула серая пленка, и синяя «сеть» (рой ярких мушек в магическом зрении выглядел как сеть, отсюда, собственно, и название), слабо вспыхнув, исчезла. Глаза Главного жреца на секунду расширились и сразу сжались в зловещие щелочки. Лицо расплылось в презрительной гримасе. Самомнение его не поколебалось. Вениамин, не тронувшись с места, вальяжно поднял руку и указал на меня пальцем, как бы говоря «ты – вошь». С пальца сорвалась черная молния. Я даже не попытался уклониться, стоял как влитой. Серое плетение бессильно, но с треском рвущейся бумаги растеклась по моему «щиту жизни». Я в ответ бросил фаербол, который растекся по той же серой пленке. На его лице мелькнуло удивление, и он ударил серо-фиолетовым вихрем, который окутал меня и опал, точно смерч, потерявший силу. Сработали «щиты» Жизни и Разума. Оперативникам я бы посоветовал от подобных смешанных расцветок, указывающих на наличие нескольких стихий, уходить, желательно с падением. Я же отправил в него сразу две трехуровневые «ловчие сети», одну за другой за доли секунды. Второе заклинание его потрясло. Это тоже надо учесть: стрелять предпочтительно одновременно из двух жостиков – так будет вернее. Его защита слетела после первого удара (третий уровень – не шутка!) и элементарно не успела сформироваться для отражения второй «сети», которая прилетела слишком быстро. А силы в ауре «серого» оставалось еще выше крыши.

Вениамин со стоном упал на колени и скрючился. Но сразу заревел, аки раненый буйвол, расправил плечи, задрал голову и выставил перед собой руку с перстнем. Сантиметрах в двадцати от нее стал очень быстро скручиваться… портал. Я, войдя в ускорение, прыгнул к нему, продираясь сквозь плотный воздух, и накрыл почти созревшее портальное зеркало своим заклинанием «зеркало». Вихрь, который тянулся от перстня к порталу, мгновенно превратился в фонтан сырой силы Смерти. Портал, не успев сформироваться, подернулся волнами, распался на части и взорвался, разлетевшись серыми брызгами. Совершенно бесшумно.

Накрыть взрыв я не успел, меня спас очередной мощный «щит жизни». Мое «зеркало» при этом развеялось. Вокруг меня замелькали короткие синие вспышки, а вслед за этим послышались стоны: пострадали операторы и группа сопровождения, которым я амулеты сляпал в машине, из подручного материала. Слабенькие получились. Я бросил взгляд на Главного жреца. Кисти рук и лицо были сожжены, причем давно, будто бы несколько дней назад – ожоги успели покрыться струпьями. Он был без сознания, дышал редко и хрипло. Не хотелось, но пришлось обработать его «исцелением» и усыпить. Лишь после этого я побежал на стоны, успев удовлетворенно подумать: «Слабоват супротив меня оказался. Себя не сумел защитить от взрыва родной стихии. В натуре, самоучка… Кино должно знатное получиться».

У наших состояние было гораздо легче, всем хватило легкого «исцеления», которое заработало прямо на глазах: красные ожоги затянулись. Что интересно, стонали они, потеряв сознание. Зашел в дом и подлечил всех домочадцев. Они, защищенные кирпичными стенами, пострадали меньше других, но шоковое состояние заработали – оглушило их неслабо. Следов «серости» ни у кого из них не обнаружил.