Колдун. Из России с любовью

Оглавление

– Надо ехать, – сказал со всей решимостью.

– Да убрали там все! Поздно, год прошел!

– Я не материальные следы собираюсь смотреть.

– А! Тогда, конечно, надо, – глубокомысленно подтвердил он, изображая понимание. – Поздно уже, пошел я. Завтра созвонимся насчет этого дела, – собранно сказал Сергей, всеми силами стараясь избавиться от хмеля. Моя отрешенная задумчивость, вкупе с серьезным, совершенно безрадостным лицом, произвели на него впечатление. Пошел одеваться.

Я его не провожал. И Зина не вышла.

Глава 13

Психолого-психиатрическая экспертиза прошла без проблем. В комиссию входили трое знакомых мне людей: психиатр, психолог и психотерапевт; старушка-терапевт, один незнакомый мужик и женщина-секретарь.

Сергей Викторович живо поинтересовался кошмарами. Ответил, что три ночи промучился – и прошли, ничего нового не вспомнил. Он посочувствовал, откровенно расстроился и пригласил на прием. С хмурым видом полистав свой солидный ежедневник, назвал примерно число, приблизительно через неделю – рабочее время, увы, не резиновое. Я согласился. Потом началась собственно экспертиза.

Куча вопросов – куча моих ответов. Фиона, привычно наплевав на мою страдающую совесть, беззастенчиво обрабатывала всех легким внушением. По очереди, сберегая ману. В полчаса уложились. Подождал в коридоре еще час, и мне выдали на руки заключение. Заметьте, на руки, а не курьером в милицию! Вывод: я дееспособный, вменяемый, только немножко забывчивый. У меня «посттравматическая ретроградная амнезия вследствие хронической психотравмирующей ситуации в детстве и острой психотравмы в недавнем прошлом на фоне острой тяжелой интоксикации ядом центрального нервно-паралитического действия. Расстройство дебютировало по причине резкого срыва механизмов психологической защиты в результате погружения в коматозное состояние второй степени». О как! Я был удивлен не меньше Сини, которая перевела мне этот диагноз с медицинского на русский. Впрочем, она отметила, что и сама пришла бы к похожему выводу, имея аналогичные исходные данные.

РОВД по-прежнему лихорадило. Следственные бригады не только не уехали, а наоборот, их количество выросло. Не дожидаясь увольнения, милицейские начальники и замы, сотрудники пониже и совсем рядовые, многие, у которых рыльце было в пушку, ушли «по собственному желанию». То же самое происходило в прокуратуре. В суде прошло заседание областной коллегии, и трое судей, включая председателя, были сняты с должностей. Мэр подал в отставку. На фоне этого безвластия повышение Сергея выглядело очень логично: кому-то же надо работать. В том числе и «неуловимых мстителей» искать, как меня, оказывается, прозвали в народе.

– Прекрасное заключение! – обрадовался друг. Я стал считать его другом вне зависимости от наших с Зиной отношений. – Дело я подготовил. Липовое, – нахмурился он. – На подлог пошел ради друга, впервые в жизни. Цени. На, изучай.

Сергей твердо сказал «друг». Не для красного словца, без иронии, легко, искренне, будто привычно. Мне было приятно.

Из дела следовало, что я уроженец поселка Таежный Кутинского района. Дата рождения пустая, регистрация – неизвестна.

– Но если выяснится…

– Не выяснится. Тот поселок лет двадцать назад сгорел во время верхового пожара. Особенно сильно пострадала администрация. Там и милиция была, и паспортный стол, и загс. Чистые бланки с печатями мне достались от предшественника. Они еще советские и ценности не имеют, но в таких случаях… сам видишь.

– Но ведь если проверять начнут…

– Если досконально проверять, то любую липу вычислишь, – с этими словами забрал у меня дело. – Говори точную дату рождения.

Я назвал ту же, что и московским следователям.

– С регистрацией просто – у Зинки пропишешься, вернее, у отца. Я поспособствую. Все. Эти бланки сегодня же окажутся в нашем архиве.

– Спасибо, такого не ожидал.

– Не за что. Я тоже многого от тебя не ожидал. Теперь по убийству Змея. Того урки, которого в Эвенкии на перо посадили, – и добавил с ухмылкой: – Когда явный «глухарь», то прокуратура не спешит забирать дело, а ведь по всем признакам должны были.

Фотографии: худой седой старик. Аккуратная рана в области сердца, словно черточка на татуировке. Она глумливо, издевательски отрезала от церковного купола крест. Снимки пестрели наколотыми храмами и надписями, создавалось впечатление, будто чистой кожи у Змея не было совсем. На бетонной могильной плите – пентаграмма в круге. В пяти углах пять иероглифов: вверху «серп», напоминающий символ «жнецов Неназываемого» – жрецов Вартараара, внизу… точно не «жертвенная плита». Да, скорее наковальня на подставке. Рисунки были сделаны черной краской, метод – аэрография из баллончика. Выполнены были мастерски, со вкусом.

– Сколько лет ему было?

– Сорок пять, что ли… В деле написано, посмотри.

Судмедэксперт: смерть в результате колотого ранения сердца. Оружие: нож, затупленный с одной стороны. Лезвие имеет наклон десять – пятнадцать градусов относительно оси удара в сторону острой кромки, возможно, искривлено в виде слабоизогнутого серпа. Биологический возраст: семьдесят пять – девяносто.

Историко-краеведческая экспертиза: сатанинское жертвоприношение с призывами к древнеегипетским богам-демонам раннего царства: Апоп, Анубис, Сет, Сехмет, Шу. Стилизованное изображение жертвенного кинжала и наковальни взято из древнешумерской мифологии. Назначение символов точно не известно, предположительно они относятся также к богам-демонам из верований древних народов междуречья Тигра и Евфрата. Отсутствие следов от свечей объясняется особенностью культов Древнего Египта и Шумера. Свечи пришли из более поздней европейской традиции (ответили на вопрос следствия).