Конан, варвар из Киммерии

Оглавление

179

Какое бы черное дело ни замыслил Зароно, думал Конан, все же очень хорошо, что он ушел, не столкнувшись с ними. У них и без того хватило забот. Во-первых, было мало пищи и свежей воды. Во-вторых, был Сигурд и его команда. Конану понравился честный, бесстрашный рыжебородый моряк из Ванахейма, и он предложил бараканским пиратам место среди своих людей. Он знал, что это могло привести к неприятностям, так и случилось. Между загаранскими корсарами и пиратами — в основном аргосеанцами — существовала давняя вражда. Они слишком часто воевали друг с другом, и поэтому даже на короткое время между ними не могла возникнуть симпатия.

Однако моряк есть моряк и должен следовать общим традициям. Хотя во многих вещах Конан был безжалостен, сейчас он чувствовал, что не может уйти, оставив потерпевших крушение моряков.

Кроме того, он считал, что они с Сигурдом смогут поддержать мир между своими людьми. Однако случилось иначе. Зингаранцы задирали злополучных иноземцев и начинали вспыхивать драки. Несмотря на то что Конан и Сигурд принимали грубые методы, приводя в чувство особо рьяных, драки возникали снова и снова.

Затянувшийся штиль разжег ненависть между матросами, томившимися от безделья. Конан неистово ругался, сжимая перила до боли в пальцах. Он знал, что если поднимется ветер, то у моряков появится настоящая работа и у них не останется времени на драки.

Кроме вражды пиратов, Конана угнетал рассказ Чабелы о заговоре против короля. Киммериец мучался от необходимости сделать выбор — ведь он простой корсар, и династические конфликты в королевстве так же мало касались его, как и сам Федруго Зингаранский. По правде говоря, старый король назначил его королевским корсаром, и Кордова служила ему безопасным портом. Но то же самое мог дать любой монарх Зингара и даже с меньшей долей добычи.

Однако в таких делах его грубое благородство брало верх над его личными интересами. Было бы просто жестоко не замечать просьб прекрасной зингаранской принцессы и стоять сложа руки и ждать, пока коварные заговорщики и стигийский колдун убьют ее старого отца.

Решение Конана было продиктовано не только человеколюбием, но и личными интересами — ему не хотелось всю жизнь быть корсаром. Если он спасет короля Зингара и его дочь от заговорщиков, то, конечно, получит награду — княжество, адмиралтейское звание, а может быть? Да, он мечтал о руке принцессы Чабелы и звании королевского преемника. За время его диких приключений многие женщины хотели, чтобы Конан остался с ними насовсем. Хотя киммериец обходился с женщинами весьма учтиво, он избегал любых форм брачных уз, так как для человека, в крови которого только путешествия, приключения и битвы, одна лишь мысль быть привязанным к одному месту с постоянными заботами о семье была неприемлема.

Но Конану уже за тридцать пять, время оставило на его лице множество шрамов. Он не сможет вечно продолжать далекие и опасные путешествия, пора думать о будущем. Чабела была милая, красивая девушка, сильная и умная. И, кажется, он ей понравился.

Думая об этом, Конан отошел от перил, спустился в каюту и развалился на стуле. Сверкание камней привлекло его внимание, и он улыбнулся. Перед ним на столе, сверкая и переливаясь, стояла Корона Кобры. Луч полуденного солнца проник через иллюминатор, высекая пламя из ее камней.

После того как Конан уничтожил идола, он вернулся в храм. Теперь запах беды исчез. Таинственное нагромождение черных камней купалось в солнечных лучах. Конан и его товарищи не испытывали ни тайного ужаса, ни сверхъестественного предчувствия.

Киммериец осторожно приблизился к плите, служившей троном идолу многие века. На том месте, где он сидел, виднелось черное отверстие. Когда Конан наклонился над ним, его острый глаз уловил сверкание камней в глубине. Неужели Зароно не заметил? Конан быстро просунул руку в отверстие и вынул Корону Кобры.

Это был полый золотой конус, усыпанный тысячами прозрачных, сверкающих камней. Конан подумал, что это обточенные алмазы. Короне была придана форма свернувшейся змеи, кольца составляли коническое изголовье, а ее шея поднималась сзади и, обогнув верхушку короны, опускалась вниз, так что плоская голова была над бровями носившего корону. Огромное количество драгоценных камней неисчислимой стоимости сделали путешествие на Безымянный Остров оправданным.

Возбужденный крик вывел Конана из состояния задумчивости:

— Грудь Фригги и хвост Шайтана!

Конан улыбнулся, узнав голос Сигурда. Секундой позже рыжебородая голова, с пылавшим от возбуждения лицом, просунулась в дверь. До того, как он успел сказать, Конан уже сам услышал хлопки парусов и пение ветра в снастях. Наконец — это пришел ветер.

И какой ветер! Два дня и две ночи «Вестрел» только на штормовых парусах летел меж гигантских волн.

Когда ветер кончился, «Вестрел» бросил якорь недалеко от побережья континента. В каком месте побережья, Конан не знал, потому что тяжелые тучи закрыли солнце и звезды во время их бешеного плавания. Они держались восточного направления. По джунглям Конан заключил: они находятся южнее берегов Схема, но приплыли они к стигийцам, королевствам Куша или к неизвестной черной стране, оставалось невыясненным.

— Незнакомые места, капитан, — пробормотал Зелтран.

— Главное, найти воды, — прохрипел Конан. — Баки пусты и полны грязи. Собери береговую партию и ступай с ними. Быстро!

Зелтран поспешил на нижнюю палубу собирать людей. Когда команда собралась и уселась в шлюпку, Сигурд мрачно посмотрел на береговую линию и пробормотал одно из международных ругательств.