Метаморфозы: таракан

Оглавление

Еще через секунду сотня тяжелых боевых стрел сорвалась с тетивы луков и ушла по крутой дуге в небо. Всадники с каждым мгновением становились все ближе, и каждый удар сердца приближал людей к смерти. Расстояние до врага сократилось уже до трехсот метров, а в центре колонны все так же стояли неприкрытые никем стрелки. И доставали следующую стрелу. Вторая и третья роты копейщиков, расположенные в голове колонны, в полном составе бросились к центру. Логор был с нами и бежал в первом ряду. Огромный. Страшный. Первая и четвертая роты, расположенные в хвосте колонны, разделились. Первая, под командованием капитана Нориана слитной группой рванулась на выручку лучникам. Пехота не шла навстречу врагу — это было бессмысленно. Лошади движутся намного, намного быстрее, нежели пехотинец в кольчуге. Люди бежали вдоль линии телег к центру. И только четвертая рота развернулась лицом к оставшимся за спиной шаргам. Все как в первый раз. Копейщики в тяжелых доспехах с копьями в первую линию. Бездоспешные пикинеры — в третью. В этот день все ростовые щиты отряда были у четвертой роты. В этот раз там должно было стать особенно жарко. И только ни одного арбалета там больше не было. И не было лучников, чтобы прикрыть встречным огнем. Возницы, да тьма с ними, с возницами…

Прошло только два десятка секунд с начала атаки, когда почти метровой длины стрелы с навощенными гранеными металлическими наконечниками рухнули с неба. Такие стрелы рассчитаны против противников, защищенных тяжелыми доспехами. Тела всадников Рорка в не самых прочных кольчугах пробивались навылет. Расстояние до ближайших шаргов оставалось уже менее двухсот пятидесяти шагов. Составляя план боя, мы согласовали расстояние от двухсот до двухсот пятидесяти метров. Однако, точного соответствия не получилось. Возможно, причиной был ветер. Большая часть стрел вошло в землю перед группой Рорка, атаковавшей на левом фланге. Менее десятка лошадей покатились по земле, да несколько всадников бесформенно повисли в стременах. Но рой стрел перед тобой поневоле заставляет замедлить бег.

Еще пять ударов сердца. В такие мгновения кровь набатом пульсирует в жилах, остальные звуки уходят на периферию сознания. Расстояние до ближайших врагов — менее двухсот шагов. Краем глаза увидел, как взмыл рой стрел. Это шарги выстрелили по крутой дуге. Неправильный дождь — от земли к небу. К сожалению, их ждал короткий полет. Два облака смертоносных жал в воздухе, но нужно бежать. Странные ощущения, когда ты знаешь, что сверху летит смерть, возможно в тебя, и все что стоит между тобой и светом это удача, да шлем с кольчугой, на которые надежды мало. Лучники Меченого берут вторую стрелу. Смелые ребята. В отличие от нас, у них нет даже кольчуг. Да и стоять, зная, что к тебе летит смерть, еще тяжелее.

Полминуты. Ничтожное количество времени. Что можно успеть сделать за полминуты? Набрать две строчки текста в Контакте? Прослушать вступление очередного шлягера? Найти любимое место в десятки раз прочитанной книге? Подняться по лестнице на второй этаж? На третий? Мой компьютер грузился дольше.

За полминуты расстояние между шаргами и телегами сократилось до короткой прямой меньше ста метров. Вопль Меченого и лучники нанесли-таки свой прицельный выстрел по стремительно надвигающимся фигурам слева, после чего вместе с луками бросились под телеги. Кто-то опоздал, замешкался, оступился, поскользнулся. Так бывает всегда, когда смерть рядом. Их тела найдут чуть позже. Кто-то нырнул под телеги еще до приказа стрелять, послав последнюю стрелу в воздух, в небо, в землю, куда угодно, лишь бы не опоздать. Никто не будет искать трусов. Это уже не будет иметь никакого значения.

Тяжелая боевая стрела, пущенная мощным композитным луком навстречу мчащемуся навстречу противнику безжалостна, беспощадна. Смерч пронесся над полем. Первые два ряда противников на левом фланге буквально смело, словно косой прошлись по высокой траве. Было бы у нас не две, а четыре линии стрелков — группа Рорка слева перестала бы существовать. Но и так от нее осталась в лучшем случае половина. Шарги с правого фланга, не потеряв никого, уже на дистанции поражения и стрелы Рорка уходят практически в упор в тела людей. В тех лучников, кто был недостаточно быстр. В тех копейщиков, кто, наоборот, бежал к врагу быстрее других. Стрелы шаргов меньше, легче, но для выстрела с короткой дистанции это перестает играть серьезную роль. На расстоянии в десяток метров такая стрела пробивает щит, кольчугу, и только тяжелый доспех в сочетании со щитом может дать хоть какую-то надежду владельцу. Маленькую надежду. Это одна из причин, почему так медленно бежала пехота. В первой линии тяжеловооруженные и только после них те, кто в иных условиях мог бы перемещаться и быстрее. Как потом оказалось, в этот момент перешла в галоп и последняя группа врагов, оставшаяся сзади. Но здесь, рядом, кто-то падал, едва не сбивая с ног. Кто-то кричал от боли. Кто-то, бегущий впереди, размахивал копьем и раз за разом попадал по мне древком. Что-то чиркнуло по обшлагу кольчуги, так что меня чуть не развернуло на бегу, а рука онемела. Что-то вонзилось в грудь соседу, и последним, что он увидел в жизни, был фонтан его же крови. Было чье-то колено, внезапно оказавшееся на уровне моего лица, и был страшный крик его владельца, животом встретившего копье. Рядом рубились такие же солдаты. В этот момент не имевшие своих имен, лиц, характеров. Серая, безликая толпа, озверевшая от крови и боли и умеющая только одно — убивать. Здесь не было места для мужества. Оно было нужно раньше. Здесь и для трусости места не было. Оно тоже было опасно раньше. В этот же отдельно взятый момент времени были только смазанные движения и простая формула «свой-чужой». Чужого — убей. Своего… — на своего плюнь и найди чужого. Которого опять убей. Так началось то, чем неумолимо заканчиваются почти все тактические ухищрения на войне. И гениальные, и неуклюжие, и откровенно бездарные. Мясорубка. Рагу из голов, рук, ног, тел рубящих, стреляющих, убивающих друг друга.