Жажда/water (СИ)

• Предыдущая
• 48/208
• Следующая

48

«Она что-нибудь еще говорила»?

«Нет».

«Ничего»?

«Ничего».

И, разумеется, Рон разозлился. Одна мысль о Малфое, которому что-то понадобилось в радиусе двух метров от Гермионы, бередила мозг постоянным желанием врезать ему.

Ведь Гермиона привлекательна. Весьма привлекательна. Рону это не нравилось — то, как другие мальчишки глазеют на нее, и то, что он ничего не может с этим поделать.

Она выросла в красавицу.

И совершенно не удивительно, что Малфой ее хочет. Хотя сначала эта новость порядком ошарашила (и разозлила) Рона. С другой стороны, очевидно ― хорек все еще ненавидит Гермиону и наверняка ни за что к ней не прикоснется. Не с его идейками. Кровь и чистота и все-вашу-мать-такое. Поэтому наверняка, разумеется, ничего не случится. Скорее всего, Пэнси просто перехватила его слишком долгий взгляд. Что-то такое же случайное.

Единственная проблема… Рон не мог отделаться от ощущения, что вся его теория может оказаться полной и абсолютной чушью.

Просто из-за того, что появлялись новые факты.

Потому что на самом деле… Картина не складывалась.

Гарри, хотя, возможно, и действовал характерно для себя, все же явно немного переборщил. Ворвался в комнату, наплевал на все объяснения Гермионы, и как следует навалял Малфою, несколько раз сбив того с ног. А, ну да, после этого еще и наорал на нее в коридоре, как будто и раньше не вел себя как последняя задница.

Ладно. Дурак. Вел себя как полный идиот. Ему вообще не следовало туда ходить. (Надо было дождаться другой возможности дать Малфою по шее. В менее очевидной ситуации, не на глазах у Гермионы.)

А хуже всего, самое худшее, по причине, которую Рон не мог вполне сформулировать, было то, что, кажется, Гермиона на следующий же день простила Гарри.

И это еще не самое странное. Последние недели. Казалось, они тянулись целую вечность. Гермиона становилась все рассеянней… Гарри — все глупее. И все это явно неспроста. Что-то случилось с Гермионой, с Гарри, или с ними обоими. Рон не знал. Но что-то было не так. А он проморгал.

Да. Рон явно что-то пропустил.

Единственное место, где можно было найти Гермиону в воскресенье вечером — библиотека. И вот он там. Готовый узнать и понять, что, к чертовой матери, творится в головах его лучших друзей.

Начиная с наиболее разумной. Которая с большей вероятностью сможет связать три-четыре достойных слова, так, чтобы Рону не показалось, что ему опять пудрят мозги, как после разговора с Гарри.

― Окей, Грейнджер.

Она дернулась, как будто он ткнул ее в ребра.

― Мерлин, Рон, ― выдохнула Гермиона. ― Я думала… серьезно… с каких это пор ты называешь меня по фамилии, нахал?

― Не знаю. Как-то само вырвалось.

― Ладно, Уизли, как насчет того, чтобы оставить это слизеринцам, и просто звать меня Гермионой?

― Извини.

― Что ты здесь делаешь?

Пододвинув стул и усевшись напротив нее, Рон уставился на кусок пергамента перед ней на столе.

― Это для бала?

― Ага, правила.

― Правила?

― Никакой магии, не протаскивать горячительных напитков, и так далее.

― Понятно.

― А все-таки, что ты здесь делаешь? ― Гермиона положила перо на стол. ― Уже поздно. И где Гарри?

― Не так уж и поздно. Он наверху, в гостиной. А я хотел… эээ… поговорить. С тобой. О чем-нибудь. Если ты не возражаешь… потому что… то есть… ну… Может быть, это довольно-таки… важно. ― Он пошевелил руками. ― Понимаешь, мы с тобой. Просто немного… или много… ну, это — как ты захочешь… поболтать.

Повисло неуютное, неуместное молчание.

Они смотрели друг на друга.

Гермиона — с ожиданием.

«Хорошо. Окей. Так. Да. Скажи что-нибудь.

Что угодно, только лучше твоего предыдущего выступления».

У Рона никогда не было ораторских способностей. Если бы он только мог, хотя бы сейчас…

Как и ожидалось, Гермиона подняла брови, и Рон почувствовал неожиданный острый прилив смущения. Он знал, что этот разговор будет трудным. Но ведь раньше он как-то справлялся, и, да, временами бывало неловко. Но так — никогда.

Наверное, это потому, что он не имел ни малейшего понятия, о чем говорить. Не знал, о чем спрашивать. Как подойти. Даже не понимал, чего он, собственно говоря, ищет, и как, черт возьми, собирается действовать.

― Рон?

― Как ты… То есть… знаешь, после того? Как ты себя чувствуешь?

Гермиона тяжело вздохнула. Естественно, она, со своими великолепными мозгами, не могла не понять, куда ветер дует.

― Я в порядке, ― быстрый взгляд вниз, на стол, прежде чем посмотреть ему в глаза.

― Правда? ― Рон осторожно протянул к ней руку. ― Гарри… ― он секунду помедлил, ожидая изменения в выражении лица, неловкого движения, вытаращенных глаз — чего угодно.

Ничего.

― Знаешь, Гарри действительно стыдно, ― немного разочарованно продолжил он. ― Если бы ты только позволила ему объясниться, может быть… все бы наладилось.

― У нас все нормально, разве не так? Мы ведь разговариваем?

― Да, но… ― Рон запнулся. ― Ты с тем же успехом могла бы и не разговаривать. Все как-то очень… ну, знаешь… вымученно. Я даже не думаю, что Гарри хочет, чтобы все было так, как сейчас. Лучше бы ты игнорировала его, чем это… странное… то, что ты делаешь.

Гермиона нахмурилась, а Рон стал лихорадочно прокручивать в голове предыдущие слова, пытаясь понять, что же он такого сказал.

― Это «странное» то, что я делаю?

А, вот в чем дело.

― Ну, не то, чтобы совсем странное. Просто, понимаешь, это на тебя не похоже.

― Мерлин, Рон. Ты жалуешься, когда мы не разговариваем, а когда мы разговариваем — ты опять недоволен.

3

• Предыдущая
• 48/208
• Следующая