|
Оценить:
|
Жажда/water (СИ)
- Предыдущая
- 153/208
- Следующая
153
По крайней мере, сейчас.
Глава 17
часть 6
Глаза Драко были прикрыты, а губы влажными, потому что он непрерывно водил языком по ним.
Каждую секунду. Каждую секунду он оживлял в памяти час, проведенный с ней. Выражение, застывшее на ее пылающем личике, звуки, срывающиеся с ее губ, и ее вкус в тот момент, когда дал ей единственную вещь, которую был способен дать.
Когда ее дыхание, наконец, выровнялось, она поднялась на ноги, и, даже не попытавшись привести в порядок одежду, обняла Драко за шею и притянула к себе в обжигающем поцелуе.
Она могла попробовать себя на вкус. Он знал, что она могла чувствовать свой собственный вкус. Драко едва мог стерпеть, настолько невероятно он был возбужден.
Отступив, она прищурилась.
«Никогда не указывай мне снова, что делать, Малфой!»
Драко стал задыхаться. Не мог ничего произнести. Руки девушки двинулись вниз к пульсирующей выпуклости в его штанах. Всего лишь секунда и жар от ее ладони достиг его члена, вырывая из него протяжный стон. Громкий и невольный. Голова склонилась вниз, почти касаясь ее плеча. Она расстегнула пуговицу на его брюках.
Стиснув зубы, Драко молниеносно перехватил ее руки.
Она в смущении посмотрела на него.
«Грейнджер…, - выдохнул он рвано и предостерегающе. — Вот, что я хотел сделать для тебя».
Она нахмурилась. Не поняла. Ему стало жаль, что до нее не дошло. Это означало, что ему надо подыскать нужные слова именно сейчас. Когда она так близко.
«Я хочу показать тебе, — хрипло произнес он, — что не все упирается в… не упирается в мое желание кончить. И не только в желание, — он прочистил горло, — быть в тебе».
«Малфой…»
«Я не хочу, чтобы ты думала так, — он опустил взгляд. Да он и сам себя не понимал. — Просто разреши мне поступить так ради тебя».
«Ты не обязан».
«Нет, Грейнджер. Если не доказать этого тебе, то… не доказать и себе, — он сжал ее ладошки. — Я хочу, чтобы ты знала, что я больше забочусь о тебе… больше о тебе…»
Он не смог закончить. Просто не смог. И не важно, как сильно хотел этого.
Драко хотел, чтобы она узнала, что он заботится больше о ней, чем о себе. И не сказал этого лишь потому, что не мог поверить, что это правда. Даже в собственных мыслях, когда произнес это про себя, это прозвучало как ложь. Потому что он был Малфоем. А нет ничего выше Малфоев.
В особенности она.
Только чистокровные. Всегда.
Он уже дважды дрочил, как вернулся к себе. И снова был возбужден. Как же он ненавидел это. Но больше всего его убивал тот факт, что она до сих пор не вернулась в свою комнату. И ее местонахождение было вполне очевидно. Как и то — с кем она.
«Ну, тогда я пойду».
«Наверное, это хорошая мысль».
«Хорошо… Малфой… тебе, и в правду, не нужно…»
«Замолкни, Грейнджер. Дай мне это осуществить».
Она скривилась: «Ладно. Как пожелаешь».
Лежа в своей кровати, он надеялся на то, что единственная мысль в ее голове была о его языке. О его голове между ног.
О, вот о чем мечтал Драко, на что он надеялся. Вместо желания отдохнуть. Или о чем другом. О таких очень не-присущих-Малфою вещах.
Он повернулся лицом к подушке и вжался в нее со всей силы. И продолжал вжиматься до тех пор, пока голова не закружилась от нехватки воздуха. А все из-за того, что Драко злился. Злился, потому что это было не правдой. Это всего лишь ложь о том, что надежды были связаны с ее мыслями о его языке.
Он надеялся, что она думает о нем. Просто о нем. И о них. О том, как они где-то вместе, одни. И может просто в тишине, может без грязных прикосновений и сражения языков, просто вместе. Просто рядом. Существовуют. Он жил лишь тогда, когда это происходило на самом деле.
И больше всего на свете он уповал на то, что она только и думает что о нем.
Потому что все, о чем думал он была она. Непрерывно. Каждую минуту каждого дня. В каждом вздохе и взмахе ресниц, и это больше не сводило его с ума. Он почти свыкся с этим. Принял. Не смог бы пожелать жить без этого.
И когда эти мысли успели испариться? Что это значило?
Это слово?
Мать прежде говорила о любви. Говорила о своей любви к его отцу. К Люциусу. Драко не понимал этого. Не понимал, как это может быть настолько жутким. Это их обоих уничтожило — та самая любовь к его отцу. И из этого он достаточно рано сделал вывод, что любовь — не что иное как боль. Она не была неистовой. Не была битвой. Любовь занимала такую несущественную, нежелательную роль в его жизни, что было почти пугающе. Но намного упрощало возможность переступать через нее.
Единственная вещь, которую он мог окрестить любовью, была его дружба с матерью. Возможно. Ну, как считал Драко, это было очень похоже. Должно быть, похоже. Потому что это то, что у тебя перед глазами — дети с матерями и вся это безграничная во всем мире любовь. Их прощальные друг другу слова на платформе каждый сентябрь. Вот, что могло быть у Драко, если бы он позволил себе. Если бы позволил матери показать это, вместо того, чтобы видеть ее тяжкие слезы на ничего не выражающем лице в то время, как он садился в поезд и снова оставлял ее одну. Одну и без поддержки.
Драко хотел быть похожим на отца, хотел быть ему под стать, целовать землю, каждый след, но это была не любовь. Даже если он думал так, это просто не могла быть ей. Должно быть, они были связаны, но в целом, они были два независимых человека. Два разных создания. И им не нужно было любить друг друга. Что, в принципе, они и делали. Потому что Люциус не видел необходимости любить Драко. А Драко просто отвечал взаимностью. Ни один из них не заслуживал любви.
- Предыдущая
- 153/208
- Следующая
