Корабль Иштар

Оглавление

177

Я подумал; «Но у них нет возраста».— И сразу: — «Да что это со мной такое?»

Мужчина сказал:

— Я доктор де Керадель. А это моя дочь.

Девушка — или женщина — рассматривала нас с Элен, явно забавляясь. Странно отчетливо выговаривая слова, доктор де Керадель сказал:

— Мадемуазель Дахут д’Ис, — немного поколебавшись, добавил: — де Керадель.

Элен сказала:

— А это доктор Алан Каранак.

Я смотрел на девушку — или женщину. Имя Дахут д’Ис что-то затронуло в моей памяти. А когда Элен назвала меня, фиолетовые глаза расширились, стали огромными, прямые брови соединились над носом в одну линию. Я почувствовал её взгляд, как физический удар. Она, казалось, впервые увидела меня. И в глазах ее появилось что-то угрожающее… собственническое. Тело ее напряглось. Она как бы про себя сказала:

— Ален де Карнак…

Потом посмотрела на Элен. Взгляд был расчетливым, оценивающим. Но и презрительно равнодушным, я это сразу понял. Так может посмотреть королева на служанку, осмелившуюся поднять взгляд на ее любовника.

Правильно я понял ее взгляд или нет, но Элен что-то такое почувствовала. Она повернулась ко мне и сладко сказала: «Дорогой, мне за тебя стыдно. Проснись!»

И боком туфельки незаметно толкнула меня в ногу.

Но тут вошел Билл, а с ним почтенный седовласый джентльмен, который, несомненно, был доктором Лоуэллом.

Не знаю, когда я еще так радовался появлению Билла.

Глава III Теории доктора де Кераделя

Я дал Биллу наш старый сигнал тревоги, и после представлений он увел меня, оставив мадемуазель Дахут с Элен и доктора де Кераделя с доктором Лоуэллом. Мне очень хотелось выпить, и я сказал Биллу об этом. Билл без комментариев передал мне коньяк и содовую воду. Я выпил неразбавленного коньяку.

Элен привела меня в замешательство, но это замешательство было приятным и не из-за него мне потребовался алкоголь. А вот мадемуазель Дахут — это совсем другое дело. Вот она вызвала настоящее смятение. Мне пришло в голову сравнение с кораблем, идущим под парусом с опытным капитаном и по хорошо исследованным морям. Элен подобна порыву, хорошо укладывающемуся в известную картину, а мадемуазель Дахут — урагану, дующему совсем в неизвестном направлении и уносящему корабль в неизведанные воды. В этом случае ваши навигационные познания вам мало помогут.

Я сказал:

— Элен способна привести в порт Рай, а другая — в порт Ад.

Билл ничего не ответил, продолжая смотреть на меня. Я налил себе вторую порцию. Билл спокойно отметил:

— За обедом будут коктейли и вина.

— Прекрасно, — ответил я и выпил коньяк.

И подумал:

— Не ее адская красота так выбила меня из равновесия. Но почему я так возненавидел ее с первого же взгляда?

Теперь ненависти во мне больше не было. Было только страстное любопытство. Но почему мне кажется, что я когда-то был знаком с ней? И почему кажется, что она знает меня лучше, чем я ее? Я прошептал:

— Она заставляет вспомнить о море, вот что.

— Кто?

— Мадемуазель д’Ис.

Он сделал шаг назад и сказал, как будто его что-то душило:

— А кто такая мадемуазель д’Ис?

Я подозрительно посмотрел на него и спросил: «Ты не знаешь имена своих гостей? Эта девушка там внизу — мадемуазель Дахут д’Ис де Керадель».

Билл ответил: «Нет, я этого не знал. И Лоуэлл представил ее только как де Керадель».

Спустя минуту он сказал: «Вероятно, еще одна порция тебе не повредит. А я присоединюсь».

Мы выпили. Он небрежно заметил:

— Никогда раньше не встречался с ними. Де Керадель позвонил Лоуэллу вчера утром, как один известный психиатр другому. Лоуэлл заинтересовался и пригласил его с дочерью на обед. Старик очень любит Элен, и со времени своего возвращения в город она всегда на его приемах играет роль хозяйки. Она его тоже любит.

Он допил свой коньяк и поставил стакан. Потом по-прежнему небрежно добавил:

— Я так понял, что де Керадель здесь уже больше года. Однако до вчерашних интервью, твоего и моего, он ни разу нас не навещал.

Я подпрыгнул, когда до меня дошло, на что он намекает. Я сказал:

— Ты хочешь сказать…

— Ничего не хочу. Просто указываю на совпадение.

— Но если они имеют отношение к смерти Дика, зачем им рисковать, приходя сюда?

— Чтобы узнать, много ли нам известно. — Он колебался. — Это может ничего не значить. Но… именно о таких случаях я думал, готовя свою наживку. А де Керадель и его дочь похожи на рыбу, которую я надеялся поймать… особенно теперь, когда я знаю о д’Ис. Да, особенно.

Он обошел вокруг стола и положил руки мне на плечи.

— Алан, то, что я думаю, может показаться тебе сумасшествием. Да и мне самому иногда кажется. Не Алиса в Стране Чудес, а Алиса в Стране Дьявола. Я хочу, чтобы сегодня ты говорил все, что придет в голову. Вот и все. Пусть тебя не удерживают соображения вежливости, приличия, удобства или еще какие-нибудь. Если считаешь, что твои слова могут стать оскорблением, пусть так и будет. Не заботься о том, что подумает Элен. Забудь о Лоуэлле. Говори все, что придет в голову. Если де Керадель будет утверждать что-то, с чем ты не согласен, не слушай из вежливости, возражай ему. Если он сорвется, тем лучше. Выпей столько, чтобы всякие сдерживающие соображения о вежливости тебе не мешали. Ты будешь говорить, я — слушать. Понятно?

Я рассмеялся и сказал:

— In vino veritas. Твоя мысль заключается в том, что vino мое, a veritas — у противников. Здравая психология. Ладно, Билл, выпью еще немного.

Он сказал: