Корабль Иштар

• Предыдущая
• 183/253
• Следующая

183

Левая рука у меня была поднята, в ней я держал стакан. Свечи отбрасывали резкую тень руки на скатерть прямо перед мадемуазель.

И белые руки мадемуазель что-то делали с тенью моей руки, как будто просовывали что-то под тень, чем-то окружали ее.

Я опустил руку. Она быстро спрятала свои под стол. Я тотчас же схватил ее за руку и разжал пальцы. В них был длинный волос. Я поднял его над столом и увидел, что волос ее собственный.

Я поднес его к огню свечи и подождал, пока он сгорит.

* * *

Мадемуазель насмешливо рассмеялась. Я слышал и смешок де Кераделя. Странным казалось, что его смех был не только откровенным, но и дружеским. Мадемуазель сказала:

— Сначала он сравнивает меня с морем, с предательским морем. Потом намеком, скрытно, со злой Дахут, королевой теней. А потом решает, что я ведьма, и сжигает мой волос. И в то же время говорит, что он недоверчив, что он не верит!

Она снова рассмеялась, и де Керадель снова подхватил ее смех.

Я чувствовал себя глупо, очень глупо. Несомненно, это туше. Я взглянул на Билла. Какого дьявола он завел меня в эту ловушку? Но Билл не смеялся. Он смотрел на мадемуазель с каменным выражением лица. Не смеялась и Элен.

Я улыбнулся и сказал ей: «Похоже, еще одна леди посадила меня на гнездо ос».

Наступило неловкое молчание. Нарушил его де Керадель.

— Не знаю почему, но мне вспомнился вопрос, который я хотел задать вам, доктор Беннет. Я очень интересуюсь обстоятельствами самоубийства мистера Ральстона, который, как я понял из газет, был не только вашим пациентом, но и близким другом.

Билл ответил спокойно, в лучшей профессиональной манере:

— Вы правы, доктор де Керадель, как друга и пациента я знал его, вероятно, лучше, чем кто бы то ни было.

Де Керадель сказал: «Меня интересует не только его смерть. Упоминались еще три самоубийства и намекалось, что все они вызваны одной причиной».

— Совершенно верно, — подтвердил Билл. Де Керадель посмотрел на свой стакан, медленно повертел его в руке и сказал:

— Я действительно очень заинтересован, доктор Беннет. Мы все здесь психиатры. Ваша сестра… и моя дочь… мы им доверяем. Они не станут болтать. Вы действительно считаете, что у этих четырех смертей есть нечто общее?

— Несомненно, — ответил Билл.

— Что? — поинтересовался де Керадель.

— Тени! — сказал Билл.

Глава V
Шепчущая тень

Я недоуменно смотрел на Билла. Вспомнил, как он беспокоился из-за того, что я упомянул тени в разговоре с репортерами, и его напряженность, когда говорил о тенях Дахут Белой. И вдруг он снова о тенях; Должна быть какая-то связь, но какая?

Де Керадель воскликнул: «Тени! Вы хотите сказать, что все они страдали аналогичными галлюцинациями?»

— Тени — да, — сказал Билл. — Галлюцинации — не уверен.

Де Керадель задумчиво повторил: «Вы не уверены. — Потом спросил: — Это о тенях ваш друг и пациент говорил, что хочет считать их объективными, а не субъективными? Я с большим интересом прочел газетные материалы, доктор Беннет».

— Я в этом уверен, доктор де Керадель, — ответил Билл, и в голосе его чуть слышно звучала ирония. — Да, он хотел, чтобы тень я считал объективной, а не субъективной. Тень, а не тени. Была только одна… — он помолчал и добавил подчеркнуто: — у каждого лишь одна тень, вы знаете.

Я решил, что понял план сражения Билла. Он основывался на интуиции, блефовал, делал вид, что знает о теневой ловушке смерти, чем бы ни была эта тень, точно так же, как он делал вид, что знает общую причину смерти всех четверых. Он использовал эту ловушку, чтобы приманить свою рыбу поближе к крючку. А теперь заставляет рыбу клюнуть. Не уверен, что он знал больше, чем когда мы разговаривали с ним в клубе. И подумал, что он опасно недооценивает де Кераделя. Последний удар был слишком очевидным.

Де Керадель спокойно говорил: «Одна тень или несколько, какая разница, доктор Беннет? Галлюцинация может возникать в одной форме — традиция утверждает, что тень Юлия Цезаря появлялась перед раскаивающимся Брутом. Или может быть умножена тысячекратно. Мозг умирающего Тиберия произвел тысячи теней убитых им, они окружили его сметный одр, угрожали ему. Существуют органические нарушения, которые вызывают такие галлюцинации. Например, нарушения в области зрения. Или наркотики и алкоголь. Их порождают аномалии мозга и нервной системы. Они дети самоотравления. Результат лихорадки и высокого кровяного давления. Их также порождает совесть. Следует ли понимать, что вы отвергаете все эти рациональные объяснения?»

Билл флегматично ответил: «Нет. Скорее я не принимаю ни одно из них».

Неожиданно вмешался доктор Лоуэлл: «Есть еще одно объяснение. Внушение. Постгипнотическое внушение. Если Ральстон и остальные попали под влияние человека, который знает, как контролировать мозг такими методами… тоща я понимаю, как их могли убедить убить самих себя. Я сам…»

Пальцы его сжали ножку бокала. Бокал сломался, порезав руку. Он обмотал кровоточащую рану носовым платком. И добавил:

— Не беда. Хотел бы я, чтобы воспоминание, вызвавшее это, не резало глубже.

Мадемуазель смотрела на него, на губах ее была легкая улыбка.

Я уверен, что де Керадель ничего не упустил. Он сказал:

— Вы принимаете объяснение доктора Лоуэлла?

Билл неуверенно ответил: «Нет… не полностью. Не знаю».

Бретонец замолчал, изучая его со странным напряжением. Потом сказал: «Ортодоксальная наука утверждает, что тень — это всего лишь уменьшение света в определенном месте, вызванное появлением материального тела между источником света и поверхностью. Тень не материальна. Она ничто. Так говорит ортодоксальная наука. Каким же было материальное тело, бросившее тень на четверых, если это не галлюцинация?»

3

• Предыдущая
• 183/253
• Следующая