|
Оценить:
|
Холодная весна
- Предыдущая
- 39/196
- Следующая
39
— Да, монсеньёр. Она… одним словом, захворала… — Кузнец устало моргал и тер глаза. — Поначалу всего только простуда, — продолжил он, — но потом что-то попало ей в легкие. Мы попробовали каждую травку и каждый отвар из травника Пьера, но ничего не помогало. — Томаз сглотнул слюну. — Я три дня нянчил ее как малое дитя, не работал. Вроде бы она пошла на поправку.
— Дай Бог, — отозвался Франсуа.
Томаз пристально следил за тем, как заказчик разворачивал крест.
— Ну как, монсеньёр? — заинтересованно спросил он.
Франсуа осторожно вертел в руках дорогую игрушку. По кромке креста Томаз сделал петельки из зерненой проволоки и вставил в них жемчужины. С обратной сторона крест частично был пустотелым, а крышка реликвария сделана из горного хрусталя, на котором Томаз выгравировал имя Элеанор.
— Кто показал тебе, как нужно писать? — спросил граф. Он знал, что Томаз был неграмотен.
— Отец Марк. Вам нравится, господин?
— Великолепная работа. Как и все, что ты делаешь. — Он отвязал кошель от пояса, отсчитал условленную сумму и, немного подумав, прибавил еще несколько монет.
— Господин! Вы щедры…
— Это для твоих детей, Томаз. Это поможет вам продержаться, пока болеет твоя жена. — Франсуа аккуратно уложил драгоценный крест в сумку и вышел из дома, оставив за своей спиной ошеломленного Томаза, бормочущего слова благодарности.
Глава шестая
В часовне вдовая графиня Мари, как ее будут теперь называть, застыла рядом с открытым гробом, который был установлен перед алтарем. Ее черные глаза не отрываясь смотрели на лицо мужа. Новый зеленый халат ее больше не интересовал. На ней были скорбные вдовьи одежды, которые ей предстоит теперь носить до конца своих дней.
Сгорбившись и опираясь на клюку, она стояла, не обращая внимания на то, что вокруг снуют слуги, а соратники покойного графа входят в часовню один за другим, чтобы отдать усопшему последние почести. Щеки Мари де Ронсье были даже не восковой бледности, как раньше, а казались просто прозрачными — кровь совершенно отлила от них. Кожа туго обтянула скулы, а орлиный нос еще более заострился. Вдовая графиня не произнесла ни слова с той минуты, как Арлетта принесла весть о кончине графа Роберта, ее мужа.
Новый граф, сын покойного, еще не вернулся из Ванна и до его возвращения Мари хотела бодрствовать в полном молчании у изголовья покойного.
Ее ночное бдение разделяли графиня Элеанор и леди Арлетта; графиня — на своей скамеечке для молитвы, девочка — на каменной скамье у южной стены.
Через час Арлетта поднялась и вышла, а через несколько минут вернулась с табуретом.
— Бабушка, вам нужно сесть.
Моргнули черные глаза. Графиня все также молчала.
Лишь когда Арлетта коснулась бабушкиной руки, пожилая женщина вздрогнула.
— Арлетта? — Мари де Ронсье говорила так, как если бы она была не рядом с внучкой, а где-то далеко, за сотни миль. Ее взгляд блуждал.
— Сядьте, бабушка.
— Я присяду, когда появится Франсуа, и никак не раньше.
Арлетта знала, что бабушка, раз что-то решив, могла быть непоколебимой как скала, и не стала спорить.
— Хорошо, бабушка.
Поток соболезнующих начал иссякать. Шаркающей походкой мужчины проходили мимо гроба.
В помещение буквально ворвался высокий, красивый мужчина в монашеской рясе, с тонзурой в курчавых русых волосах.
— Госпожа, ваш сын…
Появление Франсуа оборвало речь отца Йоссе на полуслове.
— Мама! Мне только что сообщили…
Услышав голос сына, вдова задрожала. Она медленно оторвала взгляд от мертвого лица мужа и протянула руку.
— Мой Франсуа!
В два стремительных шага новоиспеченный граф пересек часовню и оказался у смертного ложа. Он взял руку матери и прижал ее к своим губам.
— Мама, мне так жаль, — мягко сказал он. Он взглянул на тело отца и помолчал. Потом откашлялся и хрипло спросил: — Когда это случилось?
Мать сжала его руку.
— Сегодня пополудни, прямо здесь. Роберт был один. Это Арлетта нашла его…
Граф бросил косой взгляд на побледневшую дочь, которая сидела у стены; косы свешивались ей на грудь. Арлетта смотрела на него так, будто он был демоном, явившимся из ада, чтобы мучить ее. Он успел заметить, что она открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала и сомкнула губы.
— Дочь моя! Ты хочешь мне что-то сказать?
На ее лице промелькнуло замешательство, взгляд стал как у затравленной собаками серны. Франсуа впервые пришло в голову, что то, как он с ней обращается, было чересчур жестоко для ребенка. Зачем Этьену Фавеллу жена со сломленной волей? Ему нужна сильная женщина, способная стать матерью его детей.
— Позаботься о бабушке, папа. Она уже два часа на ногах. Предложи ей отдохнуть.
Франсуа перевел взгляд на мать. Ее глаза, выглядывая из темных глазниц, неотрывно смотрели на безжизненное лицо его отца, и создавалось впечатление, что существует какая-то невидимая нить, связывавшая их жизни.
— Она все стоит и стоит там, глядя на него…
Франсуа почесал свою макушку, поросшую коротко стриженными медно-рыжими волосами.
— Арлетта, сбегай за Леной. По дороге сюда я видел ее в горнице.
Арлетта покинула часовню.
Граф попытался взять мать под руку и отвести ее к выходу.
— Не надо, Франсуа… — сопротивлялась вдова. — Я лучше останусь здесь. Я хочу смотреть на него, пока еще это можно.
— Мама, пора уже заколачивать гроб. Скажи свое последнее прости.
Раскачиваясь как кукла, Мари подошла к изголовью и нагнулась поцеловать покойного в щеку.
- Предыдущая
- 39/196
- Следующая
