Холодная весна

Оглавление

— Ммм… Что-нибудь еще? — в этот момент кухарка обрушилась на одну из своих дочерей. — Не так, девица! Можно подумать, что ты боишься этой скалки! Нажимай, нажимай на нее! Так-то лучше…

— Эй, Марта! — повторила свой призыв Арлетта. — Может быть, ты знаешь, куда так рано отправился отец и все, кто с ним? Может, слышала что-нибудь?

— Нет, ни словечка.

— Тогда спасибо за хлеб, Марта.

Они пришли в замковую часовню еще до полудня — до начала службы оставалось немало времени. Сегодня было Благовещение, день, когда архангел Гавриил сообщил Марии, что у нее родится Сын Божий, и было бы большим грехом пропустить сегодняшнюю торжественную службу.

Имя архангела, не раз упоминаемое в этот день, вызывало у Арлетты воспоминания о ее верном Габриэле, но она старалась отогнать эти мысли. Рана в ее душе, оставшаяся с того дня, все еще продолжала кровоточить.

Графиня Элеанор была уже на месте и читала нараспев молитву «Ангел божий». Девочки опустились на колени рядом с нею. На подушке для коленопреклонения, которая принадлежала Арлетте, всегда оставалось свободное местечко, и подруги обычно становились на нее вместе, поскольку у Клеменсии не было ни собственной скамьи, ни подушки.

Скамеечка Арлетты представляла собой как бы небольшой ящик, запирающийся на вертушку. В нем хранились молитвенные принадлежности. Графская дочь достала оттуда ларчик из кедрового дерева. Некогда один из ее предков, крестоносец, привез его во Францию из Ливана в числе прочей военной добычи. В ларчике лежали четки, и если его потрясти, то было слышно, как они там гремят.

— Дай, я открою, — шепотом попросила Клеменсия.

Девичий ларчик для четок был с секретом. По его бокам были вырезаны головы апостолов. Замочка не было, и петелек тоже, и шкатулка открывалась только тогда, когда нимбы трех святых ставились одновременно в определенное положение. Несколько месяцев при каждом удобном случае Клеменсия вертела его в руках, пытаясь без чужой помощи открыть ларчик, и наконец на прошлой неделе ей это впервые удалось. Но секрет нужно еще было запомнить.

Арлетта передала шкатулку Клеменсии, которая принялась за дело.

В дверях что-то зашуршало, и в часовню вошла Мари де Ронсье в черном траурном платье. За ней по пятам следовала Лена, неся коврик, на случай, если колени графини-матери чересчур замерзнут.

— Готово! — торжествующе прошептала Клеменсия и передала хозяйке ее четки.

— Ч-ш-ш-ш, девицы! — покачала головой графиня Элеанор, с легким упреком. — Вот-вот начнется месса.

Арлетте стало не по себе. Ее аристократическая семья таяла на глазах. Вот дедушкина скамеечка опустела, а сегодня в часовне не было еще и отца…

Хотя Франсуа де Ронсье не был таким горячим приверженцем религии, как его вторая жена, он все-таки старался посещать службы в часовне по более-менее значимым праздникам.

— Где папа? — шепотом осведомилась Арлетта. — Он еще не вернулся? Отец Йоссе не начнет без него.

— У твоего отца важное дело в Ванне, дочь моя, и он посетит службу в тамошнем соборе. Отец Йоссе знает об этом.

Этим утром Арлетта обнаружила, что отец взял с собой в Ванн в качестве сопровождения не один отряд наемников, а оба. И отряд капитана Мале, и отряд капитана ле Брета отсутствовали. Что это за дело у ее отца в Ванне, для которого ему понадобилось столько народу сразу?

Вошел священник — призрачное белое пятно в облаках ладана. Арлетта наклонила головку и попыталась внимательно следить за ходом службы, как этого требовали церковные каноны.

После мессы Арлетта взяла с собой свой ларчик с апостолами и отнесла его наверх. Положила на стол. Мастер, вероятно, предполагал, что творение его рук будет служить людям реликварием, но подходящих мощей не нашлось, и его приспособили под ларчик для четок. Девичьи четки были сделаны из дешевых стеклянных бусин; когда они лежали в шкатулке, в ней оставалось еще столько места, что казалось, будто она пустая. Было бы лучшее использовать ее под безделушки. Позже, когда настанет время отходить ко сну, она возьмет ее с собой в опочивальню и поставит там у изголовья.

Глава седьмая

Через пару вечеров после Благовещения две подружки готовились ко сну. Было уже далеко за полночь, но они заболтались — у них было что обсудить.

Луи Фавелл, успешно завершивший переговоры насчет брачного контракта между Арлеттой и своим дядюшкой, отбывал вечером в Дордонь. Было обговорено, что Арлетта нанесет летом визит своему суженому, но само бракосочетание отложат до ее пятнадцатилетия.

Арлетта с радостью восприняла отсрочку. Она пока не могла разобраться в своих чувствах относительно этой помолвки, и боялась, что ее отошлют прочь из дома немедленно. К настоящему времени она вполне прониклась чувством своего долга перед родом де Ронсье — ей оказали честь, избрав в невесты, и она надеялась, что до лета сживется с мыслью о замужестве с графом Этьеном Фавеллом, который, как она узнала, был старше, чем ее отец.

Она сидела на самом краешке постели, а Клеменсия расчесывала ее длинные рыжие волосы двусторонним гребнем из слоновой кости. На столике стоял канделябр с несколькими гнездами для свечей, и время от времени то та, то другая свеча начинала мерцать.

— Я надеялась, что помолвка не состоится, — призналась Арлетта. — Я думала, что они никогда не поладят насчет условий контракта. Особенно когда сэр Луи настаивал на том, чтобы увезти с собой часть моего приданого прямо сейчас, называя это знаком доверия. Стоило посмотреть на лицо моего отца, когда зачитывался этот пункт чернового наброска.