Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красна

Оглавление

159

Потом подобрал обломок кирпича и швырнул в пепел. Достигнув поверхности, кирпич исчез, не потревожив пепла.

Он еще и еще раз бросал обломки кирпичей, и каждый раз происходило то же самое. То же самое не происходило.

Тень, упавшая на него, заставила его поднять голову и посмотреть на возвышающееся над ним здание. Это была огромная колонна, построенная из стеклянных блоков, и кирпичей, и нанизанных на нее платформ, последняя сверху была накрыта куполом. Там стоял человек и делал ему рукой какие-то знаки.

Через мгновение Мэлдон уже стоял рядом с башней и обнаружил, что можно добраться до платформы с куполом, переправляясь по очереди с нижней платформы на соседнюю верхнюю и так далее.

Человек, похожий на лягушку, ждал его.

— Посмотри вниз, Мэлдон! — сказал он.

Мэлдон взглянул на аккуратно раскинувшийся внизу город. Все кварталы были квадратными, совершенно одинаковых размеров.

Человек махнул конечностью, напоминающей лапу рептилии, сквозь которую просвечивал пепельно-серый свет.

— Земля — как женщина, — изрек человек. — Посмотри на нее. Она хочет быть покоренной, хочет подчиниться сильному мужчине. Я это сделал. Я успокоил ее волнение — и овладел ею!

Человек-лягушка выглядел очень довольным.

— Она спокойна, — подтвердил Мэлдон.

— Самая спокойная страна в Системе, — хихикнул человечек. — Самая спокойная система в стране. А кто ты, Мэлдон?

— Либо ты, либо я, — ответил Мэлдон, позабыв свое имя.

— Прыгай, Мэлдон! — сказал человек, похожий на лягушку.

Мэлдон не двигался.

— Прыгай!

Он ползал вокруг скопища пепла.

(Солнце, небо, развалины + Мэлдон = Мэлдон — Мэлдон).

Имя гулким стуком пульсировало в голове. Мэл-дон, Мэл-дон, Мэл-дон.

Было ли оно когда-нибудь его именем? Наверное, нет. Наверное, это было всегда — мэл-дон, мэл-дон — просто биением пульса в голове.

Однако кроме этих руин и этого света здесь больше ничего нет, что можно было бы знать.

Он прервался. Это — память? Там, где-то позади?

Наружу — мэл-дон, мэл-дон — к центру — мэл-дон.

На миг показалось, что руины стали размываться, и он подозрительно уставился на них: похоже, они охватывают его со всех сторон. Нет, это он охватывал их со всех сторон. Он лился над ними, вокруг них, проливался насквозь.

Мэлдон! Этот крик ниоткуда был отчаянным и вместе с тем властным и даже ироничным.

«Да, — подумал он, — куда же?»

«Все или ничего, Мэлдон, — крикнул он самому себе, — ничего или ничего, все или все!»

Отсюда — значит сюда, и этот путь — бесконечный. Он не мог сказать, помнил ли он это или ему это говорили.

(Бесконечность + Мэлдон = Бесконечность).

Он вернулся обратно с радостью. Все было опять нормальным. Он остановился и присел на кусок разрушенной бетонной плиты с торчащими в разные стороны причудливо переплетенными прутьями, превратившийся в холмик мягкого песка, сквозь который проросли сорняки. Перед ним лежал город — крыши, трубы с плывущим дымком, шпили церквей, парки, кинотеатры. Знакомая картина, но не то, что он хотел.

Он поднялся и пошел по тропинке к городу, достаточно смутно представляя себе, кто он такой: зачем он…? почему он…? и так далее.

«К чему я мучаю себя этими попытками, — думал он. — В один прекрасный день я не смогу усилием воли вернуть себя обратно и меня найдут здесь либо обезумевшим, либо свернувшимся в комок».

Он все еще не мог решить, что было истинным — город внизу или эти развалины.

«Могут ли они оба быть реальными?» — думал он, шагая по дороге, ведущей в город.

Он прошел под железнодорожным мостом с могучими фермами, покрытыми облупившейся зеленой краской, и повернул за угол на боковую улицу, наполненную дымными запахами осени. Дома из красного кирпича здесь были окружены крохотными садиками, утонувшими за огромными, сильно заросшими живыми изгородями. Было слышно, как за одной из них играли дети. Он остановился и поверх изгороди стал смотреть, как они что-то строили из цветных кубиков и затем тут же все разрушали.

Когда кто-то из детей его заметил, Мэлдон втянул голову в плечи и пошел по улице дальше.

Однако ему было не суждено уйти безнаказанным. С криками: «Это он!» — дети выбежали на улицу и погнались следом, гогоча и выкрикивая знакомые насмешки:

— Псих Мэлдон — большой долдон! Псих Мэлдон — большая балда!

Он сделал вид, что не замечает их, и был им благодарен по крайней мере за то, что мальчишки преследовали его только до конца улицы. Было уже поздно, над домами сгущались сумерки. Его шаги отзывались гулким эхом под самыми крышами и колпаками дымовых труб.

Псих Мэлдон, псих мэлдон, психмэлдонпсихмэлдоппсих-мэлдон.

Удары сердца сливались с мэлдон, мэлдон, сердце выстукивало мэлдон, мэлдон, дома были все еще здесь, но уже постепенно наползали на развалины, и среди несуществующих дымовых труб билось эхо.

Сумерки сменились ночью, ночь — светом, и дома медленно исчезли.

Вокруг простирались ярко освещенные руины, нигде не заслоняя линию горизонта. Над головой сияло синее-синее небо и застыло на одном месте неподвижное солнце.

И вновь он старался избегать засыпанных пеплом впадин. Накренившиеся под невероятными углами плоскости, застывшие в пространстве и времени, никуда не обрушивались.

Что породило эти руины?

Он забыл про это.

А теперь остались только развалины — светило и небо исчезли, остался только свет. И только шум какого-то невидимого прибоя тяжело накатывался на останки его личности.