Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красна

Оглавление

Райан вытер пот, размазав по лицу кровь пилота. Его тут же вырвало. Он вытер лицо рукавом, следя, как самолет приближается к земле, с ревом устремляясь к заросшей взлетно-посадочной полосе к северу от стартовой площадки.

В кабину просунулась голова Джона.

— Боже мой! Что случилось?

— Этот тип просто свихнулся, — хрипло ответил Райан. — Джон, проверь лучше, чтобы все пристегнули ремни. У нас будет трудная посадка.

«Альбион» был уже близко к земле, его ракетные двигатели жгли бетонную полосу. Райан защелкнул пристяжной ремень.

В пяти футах над землей ракетные двигатели отключились, и самолет плюхнулся брюхом на бетон.

Райан выбрался из кресла и нетвердым шагом вышел в отсек экипажа. Александр плакал, Трейси Мастерсон была в истерике, стонала Ида Генри. Остальные были более-менее спокойны.

— Джон! — крикнул Райан. — Открой дверь и выводи всех из самолета как можно скорее, ясно? — Он все еще сжимал автомат.

Джон Райан кивнул и кинулся в хвостовую часть салона, где Мастерсон и Генри держали под дулами остальных членов экипажа.

— Что все это значит? — подозрительно осведомился Джеймс Генри. — Ты что, хочешь всех нас прикончить, Райан?

— Пилот свихнулся. Пришлось делать аварийную посадку на ракетных двигателях.

Райан оглядел оставшихся членов экипажа — четырех юнцов и женщину лет тридцати. Все они выглядели перепуганными.

— Вы знали, что ваш командир — ирландец? — спросил у них Райан. — И что вы летели бомбить Дублин? Голову даю на отсечение, что он собирался там приземлиться.

Экипаж недоверчиво смотрел на него.

— Это правда, — сказал Райан. — Но не беспокойтесь. Я разобрался с ним.

Женщина очнулась первая:

— Вы убили его?

— Самооборона, — ответил Райан. — Самооборона — не убийство. Ладно, Фред, Генри, идите-ка помогите всем выбраться из этого чертова самолета.

Женщина сказала:

— Он был не больше ирландцем, чем я. Во всяком случае, какое это имеет значение?

— Не удивительно, что ваш народ проигрывает войну, — презрительно ответил Райан.

Когда все покинули самолет, Райан расстрелял экипаж. Только так можно было обеспечить безопасность всех. Иначе оставался шанс, что экипаж захватит «Альбион» и совершит какую-нибудь глупость.

* * *

Тищенко, мужчина лет пятидесяти, с озабоченным видом крепко пожал Райану руку и повел по пустынному бетону к зданиям Центра управления. Дул холодный, пронизывающий ветер. В стороне от стартовой площадки остался их самолет — серо-зеленый, незаметный… Все устало брели за Райаном.

Тищенко был из первых, кому Райан доверился. Помог ему в этом Оллард, старый школьный друг, который до последних дней тщетно пытался удержать Объединенные Нации от распада. Патриоты вскоре сослали его в лагерь.

— Это большая радость, — сказал Тищенко, когда они вошли в здание, приспособленное под жилые помещения. Здесь было холодно и мрачно. — И в некотором роде достижение, что посреди всей этой безумной ксенофобии небольшая интернациональная группа разумных мужчин и женщин может поработать над таким важным проектом, как этот. — Он улыбнулся. — Должен сказать, так приятно видеть женщину.

Райан, уставший до предела, кивнул, протирая глаза. Одной из причин, по которой эти русские пожелали иметь дело с ними, было то, что он мог привезти с собой женщин.

— Вы устали? — спросил Тищенко. — Пойдемте.

Он провел их по двум лестничным пролетам вверх и показал им три комнаты, вдоль стен которых были расставлены раскладушки.

— Это лучшее, что мы можем предоставить, — извинился Тищенко. — Удобств маловато. Все пошло на корабль. — Он подошел к окну и отдернул закрывавшее его одеяло. — Вот он.

Они сгрудились у окна, любуясь вздымавшимся в небеса космическим кораблем.

— Он был готов к полету давно, — покачал головой Тищенко. — Два года ушло на обеспечение его всем необходимым. Гражданская война здесь, а затем китайское вторжение — вот что нас остановило. Потом о нас почти забыли…

— А кто еще здесь? — спросил Райан. — Только русские?

Тищенко улыбнулся:

— Русских только двое — я и Липке! Два американца, китаец, двое итальянцев, трое немцев, француз. Вот и все.

Райан глубоко вздохнул. Он чувствовал себя как-то странно. Наверное, шок от этих убийств, подумал он.

— Я скоро вернусь, чтобы отвести вас вниз на обед, — сказал ему Тищенко.

Райан поднял на него глаза:

— Куда?

— На обед. Мы едим все вместе на нижнем этаже.

— О, я понимаю…

— Я не смогу! — заявила Джозефина Райан — Я действительно не смогу…

— Видите ли, — пояснил Джеймс Генри, — мы к этому не привыкли. Наши обычаи — ну…

Тищенко выглядел озадаченным.

— Ну что же, если вы хотите, чтобы еду приносили сюда, я думаю, мы можем это устроить… Вероятно, мы можем встречаться после еды. Вы жили в гуще событий, а мы были изолированы, не испытали по-настоящему…

— Да, — сказал Райан, — было очень скверно. Извините нас. Некоторые наши социальные болезни порядком въелись. Дайте нам день-другой, чтобы устроиться, привыкнуть… Мы придем в норму, я уверен.

— Хорошо, — согласился Тищенко.

Райан смотрел ему вслед. Он ощущал некую неприязнь, исходившую от этого русского. Он все же надеялся, что с ним не будет хлопот. Русским не всегда можно доверять. А вдруг они в некоей хитроумной ловушке? Что, если этой команде техников всего лишь нужны женщины? Не захотят ли они теперь отделаться от сопровождающих их мужчин?