|
Оценить:
|
Загадка впадины Лао. Соната-фантазия
4
— Попросите капитана спеть, — шепнул ей штурман.
— Он поет? — изумилась Марина.
— Еще как, и сам аккомпанирует.
Девушка заколебалась. Она немного побаивалась неразговорчивого капитана. Потом взяла гитару и подошла к нему.
— Аго Карлович, вы слышали мое пение, а теперь мы хотим услышать ваше. Спойте что-нибудь.
— Правильно, Марина Николаевна! — воскликнул профессор Гардин.
Аго Саар взял гитару. Даже сквозь тьму Марина ощутила на себе его пристальный взгляд.
Усевшись на пододвинутый кем-то стул, капитан тронул струны. В тишине прозвучал первый аккорд.
Метался над скалами луч маяка,
прибой шелестел у камней.
С прощальною лаской девичья рука
коснулась его кудрей.
И был поцелуй последний горяч,
волненье стесняло грудь,
и слышал он шепот: — Прощай, моряк!
Пусть будет счастлив твой путь.
Грустный, проникновенный мотив вызывал воспоминания о далеком суровом севере. Марина закрыла глаза и отчетливо почувствовала дыхание родной Балтики.
А путь бесконечен. Летят года
в лазурную даль — как сны.
Слабеет рука, голова седа,
как гребень морской волны.
Порою из мрака блеснет маяк…
Плыви и о нем забудь.
А ветер чуть шепчет: — Прощай, моряк!
Пусть будет счастлив твой путь.
Капитан смолк. Перед Мариной, как наяву, предстали угрюмые шхеры, изглоданные злыми ветрами скалы, низкорослые, кривые прибрежные сосны… и девушка. Она стоит у самого берега. Ночной ветер треплет ее платье. Маяк ярко вспыхивает, освещая сумрачное море. Девушка с тоской смотрит вдаль, и с ее губ слетают прощальные слова…
Марина слегка откинула голову и взглянула на оранжевую Луну, выглянувшую из-за невидимого во тьме горизонта.
— Прощай, моряк! Пусть будет счастлив твой путь, — вполголоса повторила она.
Глава 4
Земля показалась рано утром. Воздух был прозрачен и чист. На горизонте медленно вырастали вулканические конусы. Один из них курился легким дымком.
Марина вышла на палубу. Профессор Гардин что-то объяснял группе ученых, указывая в сторону островов.
Марина тронула Романа за руку.
— С добрым утром! — Прикрыв ладошкой рот, она сладко зевнула.
— А-а, Марочка! С добрым утром, засоня.
— Что это?
— Галапагос, черепашьи острова. Слушай, профессор о них рассказывает.
— …Хотя архипелаг пересекается экватором, климат здесь сравнительно прохладный. Сегодня вы наверное заметили это, — говорил профессор.
— Холодное Перуанское течение, — вставил кто-то.
— Совершенно верно. Поэтому на островах уживаются тропические лианы и полярные мхи, попугаи и пингвины. Здесь встречаются даже антарктические чайки и тюлени.
— А черепахи? — спросила Марина.
— И они тоже, — улыбнулся Гардин. — От гигантских черепах, которые, к сожалению, вымирают, и получили острова название Галапагос.
Разговор был прерван звоном судового колокола. Все поспешили на завтрак.
Уходя с палубы, Марина заметила, что матросы готовят к спуску одну из шлюпок.
— Что-нибудь случилось? — спросила она штурмана.
Олег Крылов загадочно улыбнулся.
— Нет, все в порядке.
После завтрака всех вызвали наверх.
— Внимание! Переходим экватор, — громко объявил штурман.
Раздался протяжный звук сирены. Команда в полной форме выстроилась на палубе около сооруженного из брезента большого бассейна, наполненного забортной водой. Капитан перевел рукоятку машинного телеграфа. Проскользив немного по инерции, судно остановилось.
— Спустить трап! — скомандовал Аго Саар.
Из-под кормы «Дельфина» вышла шлюпка и направилась к трапу. По команде «смирно» все замерли.
Из шлюпки на палубу поднялась живописная группа. Впереди, громко трубя в большие раковины, шли два тритона — загорелые мускулистые парни в пышных париках и черных трусах, отделанных серебряной каемкой. За ними торжественно выступал сам Нептун с огромным золотым трезубцем в руке: На его голове блестела корона. Окладистая седая борода спускалась на грудь, густо заросшую рыжими волосами. С плеч спадал синий плащ, с нашитыми на нем золотыми рыбками. Нептуна сопровождали две нереиды. Их стройные фигуры облегали голубые купальники с блестящей целлофановой чешуей. На головах красовались шапочки, сделанные в виде симпатичных рыбьих мордашек. Замыкали шествие четыре водяных черта. Они были в темно-зеленых трико с нашитыми клочками шерсти. Хвосты закручивались спиралью, словно у морских коньков. На ногах — ласты.
Глядя на размалеванные, как лица дикарей, физиономии и уморительные ужимки «чертей», все покатывались со смеху.
Если в Нептуне без труда признали боцмана Василия Максимовича Степина, а в тритонах и нереидах знакомых матросов и девушек, то чертей никто не мог распознать.
Едва фантастическое шествие вступило на палубу, как шумовой оркестр грянул марш на самых невообразимых инструментах. Кроме разнокалиберных кастрюль, губных гармошек, ложек и бутылок, здесь была и пустая железная бочка, и даже обыкновенная поперечная пила, которая отчаянно взвизгивала, когда «музыкант» проводил по ней каким-то громадным «смычком».
Сопровождаемый душераздирающей какофонией, Нептун вышел на середину палубы.
Капитан поднял руку, мгновенно все смолкло.
Одетый в отутюженную белоснежную форму, сияющий всеми регалиями, Аго Саар строевым шагом вышел вперед и, четко отрапортовав, вручил Нептуну судовую роль со списком людей, впервые пересекающих экватор.»
Морской владыка» с достоинством принял рапорт, поздравил всех с прибытием на экватор и занял «трон» — большое кресло, установленное против бассейна. Свита расположилась возле него.
