Малышка Мелани

• Предыдущая
• 15/51
• Следующая

Ну почему я не успела поймать такси? Я бы выполнила человеческий долг, не рискуя собственной жизнью. Кто вместо меня напишет принципиально новый роман про Графиню?

— Это грим. — Я вытащила из пачки термоядерную сигарету, лишь бы только Элис скорее взяла руль как полагается. — Меня снимали для телевидения.

— Для телевидения? — Она восхищенно уставилась на меня, протягивая прикуриватель, а машина под вой «сирены» продолжала лететь вперед, снова ведомая одной рукой да плюс никакого внимания на дорогу со стороны шофера. — Иди ты!

— Канал «Культюр». Неважно. — Я торопливо прикурила. — Как это случилось с Луи? — Спросить, чем закончилась операция, я не рискнула, но, во всяком случае, Элис вряд ли бы так гнала к покойнику, если бы не собиралась заодно угробить и меня.

— Да я виновата! Понимаешь, он утром приходит такой счастливый, светится весь! Я спрашиваю, как, мол, блондинка, ну в смысле мадам Мориньяк? Он говорит: «Чудо, прелесть, ты даже не представляешь, какая она прелесть, дорогая!» Он всегда зовет меня «дорогая», он, Луи, вообще такой ласковый. Он из большой семьи, из провинции. Любит, чтоб большая семья.

Элис многозначительно подмигнула. Ну-ну, подумала я и, чтобы вернуть ее к наблюдению за дорогой и к теме ранения Луи, снова спросила, как это случилось и в чем ее вина.

— Я не стала надевать бронежилет. Куда на мои телеса да в такую жару? Это ж китель надо сверху. Я и не стала. Говорю, у этого Фотографа сроду пушки не было, и не будет он нам грозить. Зачем? Так отдаст. И Луи тоже из-за жары поленился.

— Что отдаст? Какой фотограф?

— Есть тут у нас один хмырь. Анри. Так, жиголо, шантажирует богатых баб потихонечку. Красивый, конечно, и фотографирует — хоть в журнал, хоть на выставку. Иной раз и частникам, в смысле частным детективам, помогает, когда надо незаметно поснимать какого-нибудь неверного богатенького муженька с профурсеткой. Мне Луи рассказал, что кто-то пытался шантажировать твоего Мориньяка. Я сразу поняла — Фотограф. Больше-то некому, если рукопись в тот же день всплыла. Я, конечно, не думаю, чтоб он у тебя ее нарочно пер, скорее всего обнаружил в сумке. Небось прочитал фамилию и думает: грех не пошантажировать такого человека! Фотограф, он, когда на мели, случается, сумки там, кошельки в кафе прет. Ну, что лежит без особого присмотра. Он вообще-то, можно сказать, по образованию карманник и по мелочам его в жизни не поймать! Такой жук! Наверняка видел, как тебя беседовал официант, а может, с ним и сговорился, чтоб тебя беседовал. Я и говорю Луи: пошли припрем официанта, а потом к Фотографу…

У меня давно голова шла кругом от ее болтовни, а уж это слово «беседовал»!.. Да еще эта сверхзвуковая скорость и вой «сирены», и дешевые сигареты! Ну почему мне так не везет?…

— …приходим. Фотограф нас, конечно, узнал. Открыл дверь, только внутрь не пускает и взгляд какой-то дикий. Как если бы мы его с толчка сняли, а у него понос. Ладно, я не обращаю внимания, в квартиру не прошусь и говорю: так и так, у тебя рукопись Мориньяка? Он говорит, мол, подождите, сейчас принесу. Тут в квартире кто-то как заорет: «Сволочь! Я так и знал, ты работаешь на фараонов!» Фотограф что-то в ответ бурчит и выносит нам твою рукопись. А за ним выскакивает бешеный тип с пушкой и начинает палить без разбору.

Машина резко затормозила. Если бы не ремень безопасности, я бы наверняка вылетела через лобовое стекло.

— Все, приехали! Вылезай! Я с тобой не пойду, я и так полдня на тебя потратила. Палата триста сорок два. Хирургия. Третий этаж.

Пошевельнуться я не могла. Мне плохо верилось, что после этого бешеного ралли я все еще жива.

— Сидишь? Ждешь, чтобы я досказала? Ты что, не поняла, что Луи прикрыл меня собой? Что моя порция свинца ему досталась? Конечно, Фотограф тоже ранен, но не сильно, а бешеного я остановила. — Элис прищурилась и изобразила, как будто целится и стреляет. — Промеж ног, точнехонько! Все, теперь кастрат! Представляешь, а эти коновалы занялись первым им, а не Луи! Дескать, ранение в пах очень опасное! Кретины! — Она повернулась и достала с заднего сиденья какой-то пакет. — На, держи.

— Из-за какой-то распечатки не стоило рисковать жизнью. Что это? — спросила я, забирая пакет. Из него торчала бутылка дорогого сока.

— Отдашь Мелани. Малышка, небось, голодная, не отходит от Луи с самого утра. Я сразу привезла ее к нему, чтоб была рядом, когда он очнется после операции. И рукопись твою дала почитать, чтоб ей не скучно было.

— Мелани? — изумилась я. — Но тогда мне неудобно появляться в его палате.

— Перестань, она девчонка толковая, все понимает как надо, — произнесла Элис. — Ну-ка, посильней захлопни дверцу! Нет, не так! Сильней! — И машина сорвалась с места.

Глава 11,
в которой я вошла в палату

Луи лежал возле двери. Кроме него там были еще и другие больные. Со своих коек они все уставились на меня.

Он был весь в каких-то трубках. Очень бледный, усталый и потрясающе красивый, невзирая на трубочку, торчащую изо рта. А рядом с ним на стуле сидела девочка, очень похожая на него, хорошенькая, но беленькая, с двумя старомодными косичками, и открыто улыбалась мне. На ее коленях лежала стопка бумаги. Моя рукопись. Меня захлестнул стыд.

Девочка вдруг вспыхнула, вскочила, роняя рукопись на пол, и повисла на мне.

— Мамочка! Это ты! Я сразу узнала! Я так и думала, что это ты! — Обняла меня за талию, прижалась лицом и, обращаясь к Луи, добавила: — Вот видишь, папочка, а вы с тетей Элис мне не верили! Она еще красивее, чем я думала!

Луи смотрел на меня и смущенно поводил плечами. Я видела, что поводить плечами ему больно, и говорить он не может, потому что в рот вставлен аппарат с дыхательной трубкой, и даже писать в блокноте он не в состоянии — в одной руке капельница, а кисть другой забинтована.

• Предыдущая
• 15/51
• Следующая