Бремя молчания

Оглавление

Завывание сирены умолкло; Калли почувствовала, как мама куда-то укладывает ее. Калли брыкалась — ей хотелось остаться у мамы на руках. Она схватилась за мамину рубашку, вцепилась в нее, но пальцы у нее ослабли, как будто из нее вынули кости; она лишь почувствовала, как мягкая ткань скользит между пальцами, словно вода.

Мама посмотрела на нее сверху вниз и сказала:

— Калли, теперь все будет хорошо. Я с тобой. Я никуда не уйду. Отдохни. Поспи немножко.

Мама погладила ее по щеке и поцеловала. Губы у нее сухие и теплые, как бумага. Калли вдохнула мамин запах и погрузилась в сон.

Бен

Где-то сзади хрустят сучья. Неужели отец возвращается? Наверное, сейчас он меня точно убьет! Я вскакиваю на ноги и готовлюсь защищаться. Почти ничего не вижу, поэтому наклоняю голову, чтобы лучше слышать. Провожу по лицу руками. Оно раздулось и болит. Я поднимаю с земли палку. Она не особенно толстая и прочная, зато на ней есть шипы. Попробую отогнать его. Главное — метить в глаза.

Треск приближается — бежит кто-то большой. Может, все-таки не отец? И вообще, похоже, там не человек. Койот? Почему-то я пугаюсь койота больше отца. Может, потому, что к отцовским уловкам я уже привык. Я знаю, как он ходит, как он дерется. С койотом придется труднее. Я шарю по земле, ищу палку побольше. Треск и хруст совсем рядом, близко… И тут я вспоминаю о Петре. Что, если койот набросится на нее? Она такая маленькая и беззащитная! Похоже, ей здорово досталось. Матерый койот способен утащить ее и сожрать в три присеста. Я подбегаю к Петре и, раскинув руки в стороны, размахиваю палкой. Так просто я не сдамся!

Не знаю, чему я удивляюсь больше — тому, что нет ни отца, ни койота, или тому, что на вершину холма поднимаются отец Петры и помощник шерифа. Не могу отвести взгляда от мистера Грегори. Лицо у него совсем безумное. Ну да, он увидел скорчившуюся на земле Петру, а рядом меня с большой палкой… Догадываюсь, о чем он сейчас думает. Мистер Грегори бросается на меня, не дав мне выговорить ни слова. Он уже старый, но очень сильный… Вот он заносит ногу для удара, и я думаю: «Ну надо же! Он решил, что Петру обидел я!» Во второй раз за день меня сбивают с ног. Во второй раз гораздо больнее, потому что заранее знаешь, что сейчас будет.

Мистер Грегори нависает надо мной, кричит что-то неразборчивое. Из меня снова как будто выпустили воздух. Поэтому мне трудно говорить и я не могу рассказать, что случилось, не могу сказать, чтобы они скорее искали моего отца. Я слышу стон — неужели это я? Помощник шерифа Луис подбегает к мистеру Грегори и оттаскивает его от меня.

— Мартин! — кричит помощник шерифа. Но мистер Грегори все пытается меня ударить, он вопит, что убьет меня. Я разбираю слово «извращенец». — Мартин! — ревет помощник шерифа. — Мартин, да посмотрите же на него!

Наконец мистер Грегори опускает кулаки и смотрит на меня — впервые по-настоящему смотрит на меня, а потом на Петру.

Мистер Грегори опускает голову и наклоняется к Петре. Наверное, проверяет, дышит ли она. Потом мистер Грегори начинает плакать. И я думаю: раньше я никогда не видел, чтобы мужчины плакали, плакали по-настоящему. Я встаю и тоже смотрю на Петру… Вдруг мне кажется, что она умерла. Я позволил ей умереть. Я должен был заботиться о ней, пока не придет помощь, а она умерла! И я тоже плачу. Вдруг до меня доносится шепот мистера Грегори:

— Слава богу, слава богу… — повторяет он одно и то же.

Я заставляю себя успокоиться. Что он говорит?

— Слава тебе господи! — говорит мистер Грегори чуть громче.

— Как она? — спрашиваю я, стараясь держаться, но голос у меня дрожит и звучит жалобно, как у малолетнего ребенка.

— Бен, что случилось? — спрашивает помощник шерифа Луис. — Как ты? Кто тебя так отделал?

Я сразу понимаю: помощник шерифа не верит, что я способен обидеть Петру.

— П-папа… — Силы покидают меня. — Это сделал мой отец! — Я не выдерживаю и реву. Помощник шерифа Луис тут же кладет руку мне на плечо и обещает, что все будет хорошо. Да, как же…

— Петру нужно немедленно к врачу, — говорит Мартин. — Как нам выбраться отсюда?

Помощник шерифа Луис достает рацию, произносит несколько цифр — наверное, это специальный полицейский код. Неожиданно я падаю, плюхаюсь на землю. Из меня как будто выкачали все силы. Не могу пошевелиться. Ноги как будто резиновые, лицо болит, трудно дышать. Здорово мистер Грегори мне врезал — наверное, тоже что-то сломал.

— Сюда летит вертолет из Айова-Сити, но Петру нужно снести вниз, на поляну — туда, откуда мы пришли, — говорит помощник шерифа Луис.

— По-моему, ее не стоит трогать с места, — возражает Мартин. — Как мы снесем ее отсюда?

— Скоро здесь будут медики. Они осмотрят ее и скажут, что делать. — Помощник шерифа Луис смотрит на часы. — Уже темнеет. Нам нужно двигаться быстро.

Я поднимаю голову и вижу розовые и оранжевые полосы — они всегда расползаются по небу перед закатом.

— Мы должны спешить… Прошу вас! — умоляет мистер Грегори. — Поторопите их! — На меня он не смотрит. Может, ему неловко оттого, что он меня ударил, а может, он еще не до конца уверен в том, что Петру обидел не я.

Наконец мы слышим рев моторов. Один за другим на вершине показываются квадроциклы. С одного спрыгивают двое, мужчина и женщина — наверное, медики. Они сразу бросаются к Петре и начинают ее осматривать. Я держусь на заднем плане, чтобы никому не мешать. Помощник шерифа Луис разговаривает с другими полицейскими и с лесничим Фелпсом, который прискакал на лошади. Я сажусь и наблюдаю за ними, стараясь не закрывать глаза, но меня клонит в сон.