Бремя молчания

Оглавление

— А не мог он взять девочек с собой на рыбалку? — с надеждой спрашивает Мартин.

— Нет, что вы! — Я смеюсь. — Взять с собой на рыбалку двух маленьких девочек Грифу и в голову не придет. До субботы его можно не ждать. Я уверена, что девочки не с ним.

— Не знаю, Тони. Может, он все же решил взять девочек… Он записки не оставил?

— Нет, Луис. Уверена, он ни за что не взял бы их с собой. — Его упорство начинает меня раздражать.

— Тогда ладно, — говорит Луис. — В час дня встретимся снова. Если к тому времени девочки не найдутся, будем думать.

Сверху слышится шорох. Обернувшись, я замечаю, что Бен вышел из комнаты и сидит на лестнице. В полумраке его легко принять за Грифа: Бен такой же рыжий и широкоплечий. Только глаза у него другие — мягкие, спокойные.

— Бен, — говорю я, — Калли и Петра куда-то делись, и мы не можем их найти. Как, по-твоему, где они?

— В лесу, — тут же отвечает Бен. — Сейчас развезу газеты и пойду их искать.

— Велю нашим обыскать лес возле опушки, — говорит Луис. — Увидимся в час дня.

Бен

Сегодня я проснулся, как от толчка. Сердце колотилось как бешеное. Мне снова снился тот дурацкий сон. Мы с тобой лезем на старый орех, который растет у Моста Одинокого Дерева. Я, как всегда, поднимаю тебя повыше, и ты тянешься к нижней ветке, хватаешься за нее так крепко, что твои пальцы с обгрызенными ногтями белеют. Я в сердцах тороплю тебя, потому что у меня нет времени. Вот ты уже наверху, и я смотрю на тебя с земли. Теперь тебе легче подниматься — ветви растут плотно, они толстые и прочные. Ты лезешь все выше и выше, сначала у меня над головой мелькают твои костлявые коленки, потом я вижу подошвы твоих теннисных туфель. Я кричу: «Калли, ты залезла слишком высоко, спускайся! Ты упадешь!» Но ты исчезаешь. Я больше тебя не вижу. И думаю: вот влип! Вдруг сверху доносится твой голосок: «Бен, поднимайся сюда! Ты должен это увидеть! Скорее, Бен, скорее!»

Я знаю, что это ты кричишь, хотя давным-давно забыл, как звучит твой голос. Ты все зовешь и зовешь меня, но мне никак не удается залезть на дерево. Я подпрыгиваю, но не могу ухватиться за нижнюю ветку, потому что она слишком высоко. Я отвечаю: «Подожди меня! Подожди меня! Что ты там видишь, Калли?»

Потом я проснулся весь в поту. Но не жарком, а холодном, от которого болит голова и внутри все сжимается. Я попробовал снова заснуть, но не смог.

Оказывается, ты куда-то запропастилась. Почему-то я чувствую себя виноватым, как будто ты ушла из дому из-за меня. Ты неплохая сестренка, но с тобой много хлопот. За тобой глаз да глаз. Помнишь, когда мне было десять лет, а тебе пять, мама требовала, чтобы я шел на остановку школьного автобуса вместе с тобой? Она велела мне: «Бен, заботься о Калли». Я обещал, а сам не заботился — то есть не присматривал за тобой как следует, во всяком случае вначале.

В тот год я перешел в пятый класс и считал себя слишком крутым, чтобы возиться с малявкой, которая только поступила в нулевку. Понимая, что мама смотрит нам вслед из окна кухни, до конца аллеи я вел тебя за руку. Но едва повернув за угол, я тут же отпустил тебя и во всю прыть понесся к тому месту, куда подъезжал школьный автобус. Время от времени я, правда, оборачивался и проверял, где ты там. Надо отдать тебе должное — ты бежала, резво перебирая тонкими ножками, новенький розовый рюкзачок бил тебя по спине. Тебе никак не удавалось догнать меня. Потом ты споткнулась о большую старую трещину в водосточном желобе у дома Олсонов и со всего маху полетела на землю.

Я чуть не вернулся за тобой — уже совсем было собрался вернуться, но увидел Реймонда и передумал. Когда ты, наконец, доковыляла до остановки, из-за угла уже показался автобус. Ты рассадила коленку до крови, красивая красная ленточка, которой мама повязала тебе волосы, развязалась и болталась где-то сбоку. Чтобы встать рядом со мной, тебе пришлось обойти всех детей в очереди. Я притворился, будто вовсе не замечаю тебя. В автобусе я сел рядом с Реймондом, а ты долго стояла рядом с нами в проходе. Тебе хотелось, чтобы я подвинулся, но я нарочно повернулся к тебе спиной и заговорил с Реймондом. Дети, которые садились в автобус следом за тобой, закричали: «Давай скорее!» и «Садись!» — и ты, наконец, села напротив нас с Реймондом. Тебя задвинули к окну, твои короткие ножки не доставали до пола, разбитое колено было все в крови… В тот день ты до самого вечера ни разу не взглянула на меня. После ужина я предложил рассказать тебе сказку на ночь, но ты пожала плечами и вышла из кухни. Я остался за столом один.

Знаю, в тот день я поступил мерзко, но мальчишке, который в первый раз идет в пятый класс, очень важно произвести на одноклассников хорошее впечатление. Потом я старался загладить свою вину. Может, ты не догадываешься, но именно я в ту ночь сунул тебе под подушку пакетик с карамельками. Извини, что не присматривал за тобой как следует в первые дни, когда ты пошла в школу. Но ты, наверное, и сама знаешь, как иногда бывает. Понимаешь, что виноват, а извиниться ну никак не можешь. Понимаешь, что должен попросить прощения, и не можешь. Не можешь, и все.

Калли

Гриф сидел, прислонившись спиной к старой иве. Голову он уронил на грудь, глаза закрыл, но руку Калли по-прежнему не выпускал. Калли ерзала на месте — сидеть на твердой, неровной земле под ивой было неудобно. Она почувствовала, что от нее плохо пахнет, и ей стало ужасно стыдно. Может, рвануться и убежать? Калли бегала быстро и знала в лесу каждую тропинку, каждый поворот: если только удастся вырваться, она без труда убежит от отца. Калли нерешительно дернулась, но отец держал ее мертвой хваткой. Даже во сне он не расслабился, а, наоборот, крепче стиснул ее. Калли понурила плечи и тоже прислонилась спиной к стволу дерева.