Два брата

Оглавление

В разговоре о Николае Леночка оживилась и не заметила, как пролетело время. Когда она взглянула на часы, было одиннадцать часов.

— Засиделся я у вас! — проговорил Вася, прощаясь.

— Смотрите, не зовите вашего брата… Нечего его беспокоить! Ему не до посещений! — еще раз напомнила Леночка, провожая Васю. — Это что значит? — вдруг воскликнула Леночка.

— Что такое?

— Где ваше меховое пальто? — допрашивала Леночка, заметив, как Вася тщательно укутывался в плед. — С вашим здоровьем да в эдакий мороз в одном пледе! И я еще обещала Марье Степановне за вами смотреть! Где ваше пальто? Верно, кому-нибудь отдали?

— Товарищ один больной… Ему нужней!..

— А вы здоровый что ли?

— Я — ничего, слава богу. Да вы не сердитесь, Елена Ивановна… Он на время взял…

— Ах вы, Вася, Вася, добрая вы душа! — воскликнула Леночка. — Однако так я вас не пущу. Возьмите еще мой платок. Без разговоров! Постойте, я вас сама одену.

И Леночка принесла из комнаты большой теплый платок и заботливо укутала Васю, несмотря на его протесты.

Оставшись одна, Леночка не могла долее сдерживать своего горя. Слезы невольно полились из глаз, и рыдания вырвались из ее груди.

— Он не любит меня! — беззвучно шептали ее губы. — Нет, нет, не может быть, это было бы ужасно!

Одна мысль об этом приводила в отчаяние молодую девушку, недавно почувствовавшую, что она будет матерью.

Она скрывала это от Николая. Ей было почему-то стыдно сказать ему. Она все откладывала, ждала, когда выяснятся их отношения, но он молчал, молчала и она, переживая тяжелые дни…

На днях она написала ему два письма, звала его — и никакого ответа!..

Она припомнила теперь последнее время, и ей казалось, что Николай ее разлюбил. Он реже у нее бывал, не так говорил с ней, не так глядел. Все казалось ей не так, как было прежде.

— Он не любит меня! — опять прошептала Леночка. — Не любит!

Вася шел домой, погруженный в мысли о Леночке. Он недоумевал, что такое с ней случилось. Что за причина ее грусти и нервности? Почему она так резко остановила Васю, когда он хотел позвать брата, о котором между тем она говорила с необыкновенным чувством и оживлением? Вася никогда не слыхал, чтобы она о ком-нибудь так говорила, как говорила о Николае. Голос ее звучал особенной нежностью, глаза загорались блеском.

В первый раз мысль о том, что Леночка любит Николая, закралась в душу юноши и глубоко засела там. Он стал припоминать разные мелочи, характеризующие отношения между братом и Леночкой, и теперь эти отношения как бы являлись перед ним в ином свете. Припоминались ему различные факты, которые тогда он пропускал без внимания, а теперь они имели в глазах его особенное значение. Почему Леночка отказала Лаврентьеву? С каких пор она стала особенно часто ходить в Витино? Приезд Николая как раз совпадал, по мнению Васи, с резкой переменой, происшедшей в Леночке. Затем он припомнил внезапный отказ Лаврентьеву, решение Леночки ехать в Петербург, затем сближение ее с братом, чтения вдвоем, беседы и прогулки, — все это подтверждало подозрения юноши.

«Леночка любит брата!» — подумал юноша и в то же время не хотел и допустить мысли, что Николай виноват хоть сколько-нибудь в том, что свадьба Леночки расстроилась, и Лаврентьеву причинено несчастье.

«Это было бы очень нехорошо! — решил Вася. — Коля не способен на такой поступок!»

А между тем именно мысли о виновности брата гнездились в его голове. Он припоминал его отзывы о Лаврентьеве, о том, что Леночка ему не пара. «Уж не говорил ли брат того же и Леночке? Не смутил ли он ее, обворожив своими увлекательными речами?»

— Я клевещу на брата! — обвинял себя Вася. — Он не мог ей этого говорить!

Тем не менее Вася теперь почти не сомневался, что Леночка любит Николая, и очень сокрушался за Леночку, так как был уверен, что Николай совсем не любит Леночку; по крайней мере не так привязан, как следовало бы, по мнению Васи. Он и держит себя с ней совсем не так и говорит о ней не так, как Лаврентьев. Тот так любил ее!

Но если он не любит ее, так зачем же он не скажет ей? Зачем он ходит к Леночке? К чему до последнего времени он каждый день бывал у нее, ездил с ней в театр, гулял с ней вдвоем? Разве он не видит, что Леночка увлечена им? А если видит и все-таки ходит, продолжая увлекать?

Все эти мысли угнетали Васю, и, вернувшись домой, он долго еще не мог заснуть, раздумывая об отношениях брата к Леночке. Само собой, что Васе и в голову не приходило, чтобы брат мог воспользоваться привязанностью доверчивой, любящей девушки. На это способны только подлецы!

Он припомнил разговоры Николая о женщинах; легкость, с которой иногда брат говорил при нем о них, откровенность, с которой он оценивал внешние достоинства, нередко возмущали непорочного юношу. В своей юношески строгой исключительности Вася недоумевал, как брат его, человек честный и порядочный, мог так относиться к женщине. Когда Вася однажды заметил, что говорить так — значит профанировать высокоидеальное чувство любви, то Николай весело рассмеялся, назвал брата «Иосифом прекрасным» и заметил, что когда он будет постарше, то заговорит иначе. Все это как нарочно припоминалось именно теперь, и Васе почему-то бесконечно было жаль Леночку.

II

В тот самый вечер, когда Леночка напрасно ожидала Вязникова, Николай наконец собрался побывать у Смирновых. По приезде в Петербург он сделал им визит и был принят радушно. Надежда Петровна с участием расспрашивала молодого человека, как он устроился, порадовалась, что он поступил помощником к такому безукоризненному человеку и талантливому адвокату, как Лев Васильевич Пряжнецов, который большой ее приятель («Вы помните его речь по делу ограбления почты? Вы помните? Не правда ли, прелестная речь?»); осведомилась, не пишет ли Николай Иванович новой статьи, и, получив утвердительный ответ, дружески посоветовала отдать ее не в «Русскую летопись» , а непременно в «Указатель прогресса» , редактор которого, «милейший Александр Александрович, высоко держит либеральное знамя» и один из ее добрых друзей. По мнению Надежды Петровны, статья, помещенная в «Указателе прогресса», скорей обратит внимание; затем Надежда Петровна выразила надежду, что молодой человек не откажется быть членом «общества вспомоществования истинно бедным людям», вручила ему устав и несколько отчетов, так что Николай принужден был вынуть из бумажника десять рублей и отдать их почтенной благотворительнице. Прощаясь, Надежда Петровна любезно пригласила бывать у них непременно по четвергам и вообще не забывать их.