Том 5. Стихотворения, проза

• Предыдущая
• 24/153
• Следующая

24

И неизменность вышней их святыни.
Была серпом – и стала кругом ныне.
От лезвия до полноты. Аминь.

Обелиск

Когда и шум, и рев, и вой, и крик, и писк
Себя исчерпают с зашествием светила
Дневных свершенностей, иная зреет сила,
Встает из-за морей сребро-снежистый диск.


На влагу рушенный трепещет обелиск.
Сияние Луны. Вскрываются кадила
Сладимой белены, цветка, что возрастило
Из вышних пропастей паденье лунных брызг.


Всепобедительно широкое молчанье
Встает из недр земли, объемлет кругозор
До синих областей продвинувшихся гор.


Теперь, душа, иди до радости венчанья,
Надев, как мир надел, свежительный убор
Из грез, лучей, росы, спокойствия, и знанья.

Встреча

Она приподнялась с своей постели,
Не поднимая теневых ресниц,
С лицом белее смертью взятых лиц,
Как бы заслыша дальний звон свирели.


Как будто сонмы к бледной спящей пели.
И зов дошел от этих верениц.
Туда, туда. До призрачных станиц.
Туда. Туда. До древней колыбели.


Густых волос змеиная волна
Упала на незябнущие плечи.
И вся она тянулась как струна.


Звала непобедимо вышина.
Душа ушла к своей венчальной встрече.
Все видела глядящая Луна.

Невеста

Она стояла в платье подвенечном.
Ее волос змеиная волна,
Как лунная на небе тишина,
В мгновеньях, молча пела песнь о Вечном.


Так вся она горела бесконечным,
Что алая там в сердце пелена
Чрезмерным вспевом прикоснулась дна,
И путь часов Путем помчала Млечным.


Она лежала, лилия мечты.
Нетронутый ее наряд венчальный
Белел недвижно тканью погребальной.


И тонкий серп бездонной высоты
С ней слился в чаровании, зеркальный
Довеяв свет на тихие черты.

Венчанные

Когда плывут над лугом луннозвоны,
Влияния, которым меры нет,
В душе звездозлатится страстоцвет,
И сладостной он ищет обороны.


Высоты облак вещие амвоны,
Струится притягательный с них свет.
О, сколько древних тысяч прежних лет
Связуются им юноши и жены.


Венчается Господняя раба,
Встречается с душою обрученной,
Ручается, что счастье – быть сожженной.


Венчается со всем, что даст Судьба.
О, чаянье. Ты будешь век со мною: –
Ты венчана с замеченным Луною.

Успокоенная

Ненарушимые положены покровы.
Не знать. Не чувствовать. Не видеть. Не жалеть.
Дворец ли вкруг меня, убогая ли клеть,
Безгласной все равно. Я в таинстве основы.


Поднять уснувшую ничьи не властны ковы.
Чтоб веки сжать плотней и больше не смотреть –
На нежные глаза мне положили медь.
И образок на грудь. В нем светы бирюзовы.


Еще последнее – все сущности земли
Доносит, изменив – обратных токов мленье,
Звук переходит в свет. Как дым доходит пенье.


Снежинки падают. Растаяли вдали
Лазурные слова над тайною успенья.
Снега. Завей снов. Последний луч. Забвенье.

Слово

Я клялся и держать умею слово.
В чем клятва, это знаю только я.
Но до конца в Поэме Бытия
Я буду звуком счастья вновь и снова.


Нет, отчего ласкающего крова
Не омрачит ни словом речь моя.
Свирепы львы, и жалится змея,
Иное мне от солнца золотого.


Я выковал звучнейшую струну.
Был верен молот мой по наковальне,
Когда ж зажглась луна в опочивальн.


Забыв огонь и солнце, я луну
Любил сполна. И я не обману
Ни ближней красоты, ни самой дальней.

Вечер

Когда сполна исчерпаешь свой день,
Работой и восторгом полноценным.
Отраден вечер с ликом мира тенным,
И входишь сам легко в него как тень.


Он веселился, рьяный конь-игрень,
Он ржал, звеня копытом, в беге ленном.
Зачем бы в миге стал он мига пленным?
Приди, о Ночь, и мглой меня одень.


Из твоего, ко Дню, я вышел мрака.
Я отхожу с великой простотой,
Как тот закат, что медлит над водой.


Зажглась звезда. От Неба ждал я знака.
Как сладко рдеть и ощущать свой пыл.
Как сладко не жалеть, что ты лишь был.

Мгновения

Мгновенно говорение зарницы.
Но знаем мы, что где-то бирюза
Разорвана, и мечется гроза,
И вьются в туче огненные птицы.


Мгновенно замыкаются ресницы.
И видят все незримое глаза,
Взрастает чудотворная лоза,
И вещие проходят вереницы.


Пусть каждое мгновенье красоты
Возникнет и окончится не в споре,
А так придет, как к нам приходят зори, –


Пришествию свежащей темноты
Безгласно уступая, – чтоб мечты
С морями звезд светились в разговоре.

Отчий дом

Забудь обманно-жаркое богатство
Надменных слов, высокомерных дел.
Для каждого означен здесь предел,
Его же не прейдешь без святотатства.


Нет правды там, где есть хоть тень злорадства.
Но истинно прекрасен тот и смел,
Что пониманье выбрал как удел,
И всех живых прочел умом как братство.

3

• Предыдущая
• 24/153
• Следующая