Том 5. Стихотворения 1923

• Предыдущая
• 24/73
• Следующая

24

и опять
    засвистывает
         электричество и пар.
«Слушай!
    19-й ангар!»
Раззевают
    слуховые окна
               крыши-норы.
Сразу
         в сто
    товарно-пассажирских линий
отправляются
            с иголочки
               планёры,
рассияв
    по солнцу
         алюминий.
Раззевают
    главный вход
              заводы.
Лентами
    авто и паровозы —
              в главный.
С верфей
    с верстовых
         соскальзывают в воды
корабли
    надводных
         и подводных плаваний.
И уже
          по тундрам,
         обгоняя ветер резкий,
параллельными путями
              на пари
два локомотива —
         скорый
              и курьерский —
в свитрах,
    в кепках
         запускают лопари.
В деревнях,
        с аэропланов
              озирая тыщеполье,
стадом
            в 1000 —
                не много и не мало —
пастушонок
         лет семи,
         не более,
управляет
    световым сигналом.
Что перо? —
          гусиные обноски! —
только зря
    бумагу рвут, —
сто статей
    напишет
         обо мне
              Сосновский,
каждый день
          меняя
         «Ундервуд».
Я считаю,
    обходя
         бульварные аллеи,
скольких
    наследили
         юбилеи?
Пушкин,
    Достоевский,
             Гоголь,
Алексей Толстой
         в бороде у Льва.
Не завидую —
             у нас
         бульваров много,
каждому
    найдется
         бульвар.
Может,
    будет
         Лазарев
              у липы в лепете.
Обозначат
    в бронзе
         чином чин.
Ну, а остальные?
         Как их сле́пите?
Тысяч тридцать
               курских
             женщин и мужчин.
Вам
        не скрестишь ручки,
                не напялишь тогу,
не поставишь
          нянькам на затор…
Ну и слава богу!
Но зато —
на бо́роды дымов,
         на тело гулов
не покусится
         никакой Меркулов.
Трем Андреевым,
         всему академическому скопу,
копошащемуся
             у писателей в усах,
никогда
    не вылепить
         ваш красный корпус,
заводские корпуса.
Вас
    не будут звать:
         «Железо бросьте,
выверните
       на спину
         глаза,
возвращайтесь
             вспять
         к слоновой кости,
к мамонту,
    к Островскому
              назад».
В ваш
         столетний юбилей
не прольют
    Сакулины
         речей елей.
Ты работал,
       ты уснул
         и спи —
только город ты,
         а не Шекспир.
Собинов,
    перезвените званьем Южина.
Лезьте
           корпусом
               из монографий и садов.
Курскам
    ваших мраморов
              не нужно.
Но зато —
на бегущий памятник
         курьерский
              рукотворный
не присядут
         гадить
         во̀роны.
Вас
      у опер
    и у оперетт в антракте,
в юбилее
    не расхвалит
              языкастый лектор.
Речь
        об вас
    разгромыхает трактор —
самый убедительный электролектор.
Гиз
      не тиснет
          монографии о вас.
Но зато —
    растает дыма клуб,
и опять
    фамилий ваших вязь
вписывают
       миллионы труб.
Двери в славу —
         двери узкие,
но как бы ни были они узки́,
навсегда войдете
         вы,
              кто в Курске
добывал
    железные куски.

[1923]

Агитлубки,1923

Вон самогон!

Эй, иди,
    подходи, крестьянский мир!
Навостри все уши —
         и слушай!
Заливайся, песня!
         Пой и греми!
Залетай в крестьянские уши!
Кто не хочет из вас
         в грязи,
              под плетнем
жизнь окончить смертью сучьей —
прочитай про это,
         послушай о нем,
вникни в этот серьезный случай.

Село Малые Тишки

Недалёко от нас,
         то ль на некой горе,
то ли просто
         на маленькой вышке,
помещается
         на реке на Туре
деревушка —
           Малые Тишки.

Деревушкой ее называют зря.

3

• Предыдущая
• 24/73
• Следующая