|
Оценить:
|
Меа
7
Уздой железной взвил Россию,
Чтоб двух племен гнев, стыд и страх,
Как укрощенную стихию,
Праправнук мог топтать во прах!
Он поднял взор. Его чело
К решетке хладной прилегло,
И мыслей вихрь вскрутился, черный,
Зубцами молний искривлен.
«Добро, строитель чудотворный!
Ужо тебе!» — Так думал он.
И сквозь безумное мечтанье,
Как будто грома грохотанье,
Он слышал топот роковой.
Уже пуста была ограда,
Уже скакал по камням града —
Над мутно плещущей Невой —
С рукой простертой Всадник Медный.
Куда он мчал слепой порыв?
И, исполину путь закрыв,
С лучом рассвета, бело-бледный,
Стоял в веках Евгений бедный.
28 октября 1923
МЫСЛЕННО
МЫСЛЕННО, ДА!
Мысленно, да! но с какой напряженностью
Сквозь окна из книг озираем весь мир мы!
Я пластался мечтой над огромной сожженностью
Сахары, тонул в знойных зарослях Бирмы;
Я следил, веки сжав, как с руки краснокожего,
Вся в перьях, летя, пела смерти вестунья;
Я слушал, чтоб в строфы влить звука похожего
Твой грохот, твой дым, в твердь, Мози-оа-Тунья!
Сто раз, нет, сто сотен, пока свое пол-лица
Земля крыла в сумрак, — покой океанам! —
Я белкой метался к полюсу с полюса,
Вдоль всех параллелей, по всем меридианам.
Все хребты твои знаю, все пропасти в кратерах,
Травы всяческих памп, всех Мальстрёмов содомы:
Мой стимер, где б ни был, — в знакомых фарватерах,
Мой авто — всюду гость, мой биплан — всюду дома!
И как часто, сорван с комка зеленого,
Той же волей взрезал я мировое пространство,
Спеша по путям светодня миллионного,
Чтоб хоры светил мне кричали: «Постранствуй!»
И с Марса, с Венеры, с синего Сирия
Созерцал, постигал жизнь в кругу необъятном,
Где миг — мига в веках — наш Египет — Ассирия,
А «я» — электрон, что покинул свой атом!
8 июля 1923
МОЛОДОСТЬ МИРА
Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны…
Ветер свищет по мыслям, соль с моря соря…
Лук на голых лопатках, грядущие Фаусты
Рыщут, где б на добычу, с осанкой царя.
В морок зорких пещер ночь уводит: с Церлинами
Дон-Жуаны жмут ворох прогнившей травы.
Завтра прыгать Колумбам путями орлиными,
В дебрях врезать Вобанам для мамонтов рвы.
Лунь-ведун счел все луны, все цифры в Люцифере,
Тайны неба колебля, — лохматый Лаплас!
Вторят те ритму речи, те чертят на шифере,—
Братья старшие Гете и Дюреров глаз!
Лес, луга, плоскогорья и ветер пройоденный,
Будущих всех столетий крыльцо-колыбель,
Где еще в гром не крылись ни Зевсы, ни Одины,—
Сквозь кивот библиотек вздох бедный тебе ль?
Ветер свищет по мыслям, где медлим в трамвае мы,
Где нам радио ропщут, — газетный листок…
Гость неведомой флоры, преданьем срываемый,
Меж авто, в пыль асфальта, спадает цветок.
14 мая 1923
НАД СНЕГОМ КАНАДЫ
Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада,
Тде, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — рысь
Ждет, к суку прилегла, взором мерит простор, если надо
Прыгнуть; в узких зрачках—голод, страх,
вековая корысть.
Тихо все от великой, безмерно раздвинутой стужи;
Над рекой, по полям, через лес январь белость простер;
Холод жмет, горы, словно звериные туши, все туже;
Пусто; где-то неверно чуть вьет дровосечий костер.
Рысь застыла, рысь ждет, не протопчут ли
четкость олени,
Не шмыгнет ли зайчонок (соперник что волк и лиса!);
Рысь храбра; в теле кровь долгих, тех же пустынь,
поколений,
Рысей, грызших врага, как грызет колкий холод леса.
Кровь стучит в тишине пламенем напряженных артерий,
Лишь бы, по-белу алое, алчь утолить довелось!
Не уступит, не сдаст даже черно-пятнистой пантере,
Даже если из дебри, рогами вперед, внове — лось!
Чу! Хруст. Что там? Всей сжаться. За ствольями
бурые лыжи
Лижут в дружном скольженьи блистающий искрами наст.
Вот — он, жуткий, что сон, — человек! вот он —
хмурый и рыжий:
Топора синь, ружья синь, мех куртки, тверд, |
прям, коренаст.
Сжаться, слиться, в сук въесться! Что голода боли!
Несносный
Эти блестки, свет стали, свет лезвий, свет |
жалящих глаз!
Слиться, скрыться: защита — не когти, не зубы, не сосны
Даже! выискать, где под сугробом спасительный лаз!
Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада,
Где, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — век,
За веками, где звери творили свой суд, если надо,
Там идет, лыжи движутся, бог, власть огня, Человек!
17 октября 1922
В ТИХОМ ОКЕАНЕ
Что за бурь, какого случая
Ждет подмытый монолит,
Глядя в море, где летучая
Рыба зыби шевелит?
В годы Кука, давне-славные,
Бригам ребра ты дробил;
Чтоб тебя узнать, их главный и
Неповторный опыт был.
Ныне взрыт зверями трубными
Путь, и что им, если зло
Ветер шутит всеми румбами,
На сто множа их число!
Мимо, гордо, мимо, плавные
Режут синий выплеск вод…
Годы Кука, давне-славные,
С ризой вставлены в кивот.
В дни, когда над бездной вогнутой
Воет огненный циклон,
Только можешь глухо, в окна, ты
Крикнуть стимерам поклон.
Под водой скалой таиться и
Быть размытым ты готов…
Эх! пусть челноки таитские
Мечут на тебя швартов!
6 — 7 февраля 1923
