Устать друг без друга

Оглавление

Александр убрал со лба свои белокурые волосы.

– Я верю вам, сэр, не беспокойтесь так об этом, – сказал Александр, – и мне как раз совершенно нетрудно поверить в то, что вы испытали чувство огромной радости, увидев там, на пирсе, чудесную бессловесную игрушку. Еще одно орудие в ваших руках для борьбы с действительностью, каким и являлось всегда для вас ваше нелегкое существование на этой расчудесной земле.

– Я любил тебя! – вскричал сэр Валентино. – Я всегда тебя любил, и ты вряд ли поймешь это мое стариковское чувство, этот страх вечного одиночества, страх, что ты уйдешь, что ты покинешь меня в один прекрасный и счастливый день. Уйдешь в тот мир, где живет молодость, счастье и любовь. Уйдешь в ту страну, где совершенно необязательно знать, ни кто твои родители, ни твой родной язык, потому что там это будет уже совершенно неважно, потому что там тебя примут и так. Там тебя просто почувствуют и примут без слов, но там никогда, слышишь, никогда не найдется место для старика, одного одинокого, дряхлого и ничтожного старика, чьим смыслом жизни ты всегда являлся.

Александр молча смотрел на сэра Валентино и пока ничего не был готов тому сказать. Ему нужно было время для того, чтобы оценить всю трагичность вышеизложенного монолога.

Сэр Валентино тоже решил немного передохнуть, а заодно затянуться любимой сигарой.

– Я, – сказал сэр Валентино чуть позже, – и только я всегда был для тебя этим миром, твоим миром, который понимал твой язык и любил тебя таким, какой ты есть, и за то, что ты есть. Земля ушла у меня из-под ног в один прекрасный день, когда я понял, что тебя вдруг смогут у меня украсть, увести, отобрать, и я испугался. Пойми меня, Александр, я очень испугался. Ведь главное для нас в этой жизни – не несусветные богатства, а тот мир, та маленькая вселенная, которую мы создали сами для себя и которую Бог помог нам создать, и этой моей вселенной всегда был ты и только ты.

Александр выпил свое виски.

– Слишком много больших и красивых слов, – сказал он сэру Валентино, – их слишком много, но они вряд ли смогут замаскировать все ваши дела и поступки, которые очень расходятся со всеми этими неожиданно красивыми словами. Уж мы-то с вами прекрасно знаем, что именно в последние три года, когда, как выяснилось, я был вам так необходим, я занимался для вас выколачиванием денег из Европы, и денег немалых. И нужен я вам был только для этого, и именно благодаря этой моей работе вы теперь входите в неофициальную десятку самых богатых людей мира. И только теперь, когда все пределы мирового совершенства для вас уже достигнуты и желать вам практически больше уже нечего, вы вдруг позволили себе вспомнить о том человеке, который большую и, как вы выразились, наиболее важную для вас часть вашей жизни был вам предан как никто другой.

– Ты не прав, Александр, – сказал сэр Валентино, – но то, как сильно ты не прав, ты поймешь, лишь оказавшись в моем положении.

– А я уже в вашем положении, – сказал Александр, – весь мой мир разрушен, моя вселенная уничтожена.

– У тебя все еще впереди, – сказал сэр Валентино.

– Ничего у меня нет впереди, – сказал Александр.

– Не говори так, Александр, – сказал сэр Валентино, он аккуратно сбил пепел с сигары в пепельницу на столе, – ведь именно тогда, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я нашел тебя на берегу океана. И мир, который, казалось, уже потерял для меня весь смысл, вдруг обрел новое значение.

– Тогда почему же вы так запросто позволили себе выкинуть меня из этого сказочно дорогого для вас мира? – спросил Александр.

– Я не знал, что так получится, – сказал сэр Валентино, – я не знал, что потеряю тебя. У меня было ощущение, что хотя ты находишься не рядом со мной, а на другом конце земли, но ты все равно мой. Моя опора, мой смысл жизни, моя вселенная.

Александр встал.

– Ничего нового, сэр, – сказал Александр, – ничего нового и интересного. Все та же разновидность власти. С чего мы начинали, к тому и пришли, и достойного оправдания себе и своим поступкам вам так и не удалось найти.

– Но я и не искал оправдания, – сказал сэр Валентино, – мне уже не найти себе никакого оправдания, я попал в свою же собственную ловушку. Но я хотел просто объяснить тебе то свое стариковское мироощущение, свой непреодолимый страх одиночества и тоски, которые отныне являются моими спутниками посреди всего того немереного богатства, которое мне уже никогда и ничем не поможет.

– Мне, безусловно, вас очень жаль, сэр, – сказал Александр, – но я вам тоже ничем уже не смогу помочь.

– Неужели я потерял тебя навсегда?! – торжественно вскричал сэр Валентино. – Неужели я уже больше никак не смогу тебя вернуть, Александр, ведь ты все, что у меня в этой жизни было реального!

– Не мне отвечать на этот ваш вопрос, сэр, вы уже сами на него ответили, – сказал Александр. – И еще, – добавил он чуть позже, – я бы мог сказать вам, что если вам будет плохо, то вы сами знаете, как вызвать врача, а если вам потребуется какой-нибудь другой специалист, то в вашем распоряжении их целый штат. Но я все-таки скажу вам, что, если вам будет нужна именно моя помощь, то вы знаете, где меня найти, я приду к вам и помогу, чем смогу. Но только знайте, что это буду уже не я, ваш Александр, это будет уже совершенно другой человек, который просто не сможет не откликнуться на чужое горе и не протянуть руку ближнему. Вот собственно и все, что я хотел вам сказать.

И Александр направился к двери. Сэр Валентино повернулся и смотрел в его сторону.

– Ну хочешь, я сам с ней поговорю! – воскликнул сэр Валентино. – Хочешь, я сам объясню ей, что у тебя просто не было другого выхода? Что если бы ты ослушался меня тогда, то сидел бы сейчас в тюрьме, что ты ушел тогда от нее ради вашего же дальнейшего будущего счастья. И виноват был в этом только я, несчастный, одинокий старец. Ведь она поймет это, она все поймет, этот ребенок, который в один прекрасный миг, оставив свое безмятежное детство, пошел за тобой на край света.