Ночной шедевр

Оглавление

Сандра, казалось, готова была выскочить в окно. С трудом подбирая слова, заставила себя выговорить:

— Помнишь тот день, когда мы с тобой вышли в финал общеамериканского конкурса красоты?

Лайза вздрогнула. Громко вскрикнула:

— Не может быть!

Сандра цинично усмехнулась — словно нервная реакция Лайзы необъяснимым образом вернула ей равновесие.

— На этом свете может быть все, милая. Ты уже догадалась, да? Так бывает. Бывает, иногда одна девушка просит одного папарацци организовать автокатастрофу для другой.

— Зачем? — тихо проговорила Лайза, закрывая лицо руками.

— Потому что, когда Кортби делал мою фотосессию для презентации, он объяснил, кто будет моей главной конкуренткой.

— Значит, в голубом «субару» был…

Лайза так и не сумела произнести имя главного виновника своих бед. Она обессиленно опустила голову. Ирвин положил руку ей на плечо, продолжая следить за Сандрой и обдумывать все сказанное. Каждая новость что-то добивала в нем и одновременно рождала странное чувство освобождения.

Сандра перевела взгляд на него.

— Да, Ирвин, и за тобой он тоже следит, с самого начала. Он все держит под контролем.

— Значит, он тебя шантажировал? — спросил Ирвин. — Ведь не добровольно же ты пошла на то, чтобы подставить меня с плагиатом?

Сандра ответила, старательно сохраняя спокойный тон:

— Догадливый ты, Ирвин. Конечно же шантажировал. Гад предъявил мне видеозапись того разговора, когда я предлагала ему убрать конкурентку. Ирвин, я сволочь. Но, Ирвин, я была такая глупая! И это было моим последним шансом пробиться наверх! Пойми, Ирвин, победителей не судят! Все средства хороши! — Ее голос становился все громче и увереннее. — Это он мне так сказал, он, Кортби! Он получил надо мной такую власть, что я его боялась, и я ему верила, и я на него надеялась! Я сразу стала его послушной куклой, а после этой записи мне ничего не оставалось делать, как выполнять все его приказания.

— А если бы он велел тебе задушить меня во сне? — спросил Ирвин. — Задушила бы?

Сандра судорожно сглотнула, словно избавляясь от комка в горле. Наступило долгое молчание.

Наконец Сандра глухо проговорила:

— Я ни у кого не прошу прощения. Можете сдавать меня в полицию. Вы теперь все знаете. И про меня, и про Кортби.

— Да, сладкая парочка, — сказала Лайза. — Вернее, горькая. Вернее, тухлая, как вчерашнее…

— Можешь теперь говорить что угодно. Я призналась во всем, и больше вы ничего от меня не получите.

Сандра выпрямилась. Ее лицо, заплаканное, испачканное тушью, с красными пятнами на щеках, не вызывало у Ирвина больше ни любви, ни жажды обладания, ни восторга, ни ненависти — только жалость, смешанную с брезгливостью. И он не мог решить, что делать с этим неожиданным признанием. Обратиться в полицию? Но ему еще ничто не угрожает. И не будет угрожать. А то, что произошло с Лайзой, вправе судить лишь она сама. Будет ли ей легче, когда Сандру с Кортби укатают на длительное заключение? Берта ей это не вернет, как не вернет ни красоту, ни…

При этой мысли Ирвин взглянул на Лайзу. Та, не замечая ни его, ни Сандры, уронив на колени скрещенные руки, полусогнувшись, сидела в глубокой задумчивости, она вся ушла в свои воспоминания, чувства, мысли. От них ее оторвал спокойный голос Сандры:

— Итак, господа судьи, что вы намерены теперь со мной делать?

Ирвин ответил за обоих:

— Уходи.

— Хорошо. Я знаю твое великодушие, Ирвин. Обещаю и я со своей стороны: больше вы обо мне никогда не услышите.

— Утопишься в Ниагарском водопаде? — зло спросила Лайза.

Сандра уже вполне овладела собой. На издевку ухмыльнулась.

— Не дождешься. Мир большой. Уеду куда-нибудь подальше. Может, в Мексику, а может, и в Европу. Буду жить другие жизни, пока не увяну. И еще раз обещаю вам обоим: вы никогда не увидите ни меня, ни Кортби. Мы не вернемся в Америку.

— Захвати своего личного папарацци, — посоветовала Лайза.

Сандра неожиданно рассмеялась.

— Вот он удивится, когда меня не найдет! Впрочем, найдет. Но это мое личное дело… — Она перевела на фотографа просветлевший взгляд. — Ты выпустишь меня, Ирвин? Пока не передумал…

Ирвин нащупал в кармане ключ, пошел к выходу. Постоял, ожидая, пока Сандра вернется из-за перегородки с пакетами в руках. Широко открыл дверь, пропустил ее, стараясь не коснуться. Она в последний раз подняла голову, взглянула ему прямо в глаза и, прочитав в них свой приговор, вздохнула.

— Я не прошу у тебя прощения. Но, Ирвин, все мы слабы, все мы грешны, все мы смертны. Так говорил мой первый муж, самый умный. Он меня простил и потому до сих пор жив, здоров и счастлив. Может быть, и ты, когда станешь старше, научишься понимать и прощать человеческие грехи. Я по крайней мере никого не сужу, всех прощаю. Меня терзали и мучили не меньше. Отвечаю тем же, вот и все. Я виновата не больше других. Прощайте.

— Прощай, — тихо ответил Ирвин.

— Счастливого пути, — саркастически добавила Лайза, не вставая со стула.

Ирвин закрыл дверь. Вернулся, сел на место. Взглянул на Лайзу, все еще приходившую в себя после всех этих жутких новостей.

— Ты считаешь, я должен был сдать ее в полицию?

Лайза мгновенно превратилась в суровую, замкнутую ассистентку.

— Нет, не считаю. Мои с ней счеты сведены. У меня претензий нет. Но я не прощу ей никогда, что она согласилась на такую подлость по отношению к тебе! Ты-то перед ней ни в чем не виноват!

Ирвин изумленно вгляделся в лицо Лайзы, пытаясь проникнуть в ее тайные мысли, но черные очки на глазах хранили их крепко.