Не прячьте ваши денежки

Оглавление

Я говорила около получаса, а следующие полчаса говорили они, если, конечно, поток оскорблений в форме риторических вопросов можно назвать речью. Меня обвинили: в идиотизме, тупости, головотяпстве, безответственности, эгоизме, самодовольстве и чуть ли не в убийстве Людмилы, а, может быть, и Вероники.

— Вы соображаете, что несете? — не выдержала я наконец. — Каким образом умолчание об испорченных тормозах могло привести к смерти Людмилы?

— Не прикидывайся более глупой, чем ты есть, — сердито сказал Марк. Если бы ты не скрыла от нас покушения, мы никогда не позволили бы тебе пойти на эту дурацкую вечеринку одной. Мы наверняка отправились бы туда, и к тому же всем скопом, поскольку в одиночку или даже вдвоем обеспечить полную твою безопасность никто бы из нас не взялся. А это значит, что в квартире Вероники было бы на четыре человека, на четыре возможных свидетеля больше. И, даже сумей убийца улучить минутку и остаться с жертвой наедине, он бы еще сто раз подумал, прежде чем убивать, потому что шансов улизнуть из спальни незамеченным у него практически не было.

— А раз Людмила осталась бы в живых, то и Вероника бы никуда не делась, и мы не отсиживали бы сейчас задницы на этих жестких табуретках и не ломали бы голову, где ее искать! — подхватил Прошка.

Я открыла рот, чтобы дать отпор моим зарвавшимся обвинителям, но тут же его закрыла. Как ни печально было это сознавать, в их словах была доля истины.

— Ладно уж, — заговорил Леша, покосившись на мою угрюмую физиономию. Какой смысл теперь искать виноватых? Лучше попробуем разобраться в том, что произошло. Варька, как ты думаешь, покушения на тебя и убийство Людмилы связаны между собой?

— Откуда мне знать? Я, если вы еще не догадались, ни к тому, ни к другому не причастна. И вообще, давайте в кои-то веки оставим убийство милиции! Все равно я ни о чем, кроме Вероники, думать сейчас не в состоянии.

— Почему? — удивился Прошка. — По твоим же собственным словам, убийца и все, кто знает о богатстве твоей инфантильной сестрицы, остались в квартире. Выходит, Веронике угрожает не бoльшая опасность, чем любой молодой женщине, разгуливающей по городу в одиночку. Прежде тебя не очень-то занимало, в котором часу она возвращается домой, верно?

— Прежде она не находила у себя в спальне убитых подруг.

— Ты хочешь сказать, что боишься не столько за ее жизнь, сколько за душевное здоровье?

— Не знаю, чего я боюсь, — сказала я честно. — Больше всего, наверное, неопределенности. Нет, не то… Похоже, у меня предчувствие. В общем, мне понятно одно: Веронику нужно найти как можно скорее… Леша — рационалист до мозга костей и не верит ни в какие предчувствия, но как человек терпимый относится к чужим причудам снисходительно.

— Ладно, давайте думать, где искать, — согласился он. — Ты уверена, что у нее нет других знакомых в Москве?

— Знакомые, конечно, есть — преподаватели и слушатели курсов, соседи, Равиль и работники его конторы, — но не настолько близкие, чтобы Вероника захотела у них спрятаться. Не забывайте: она из Америки, а там не принято обременять своими проблемами деловых знакомых и людей, с которыми лишь раскланиваешься при встрече, обмениваясь замечаниями о погоде.

— Американцы обременяют своими проблемами психоаналитиков, — с умным видом выдал Прошка. — Как ты считаешь, Варька, есть вероятность, что твоя американоидная кузина помчалась среди ночи на психоконсультацию?

Я молча покрутила пальцем у виска.

— А не могла она отправиться в гостиницу? — предположил Марк.

— Не думаю. Для этого нужно было прихватить деньги и документы, а судя по тому, какое у Вероники было лицо, она не вспомнила бы даже о косметичке. Во всяком случае, ключи от квартиры и машины она не взяла.

— Слушай, Варвара, а как получилось, что ни один из вас не заметил Веронику, в истерике выбегающую из спальни? Ведь вы набились туда всей толпой, я правильно понял? — спросил Прошка.

— Я уже объясняла: все таращились на Людмилу. Ты, небось, тоже не глазел бы по сторонам, если бы к тебе залетела шаровая молния. А задушенная девушка, которую всего десять минут назад видели живой и веселой, — зрелище почище шаровой молнии.

— И все равно странно… Вероника, надо думать, ушла не на цыпочках. Скорее, наоборот, — сорвалась, как безумная. Стремительное движение обязательно должно было привлечь ваше внимание.

— Как видишь, не привлекло. Лично я протолкалась в центр круга, где лежала Людмила. За мной стояли Саша, Тамара и Роман, они заслоняли от меня Веронику, а сами стояли к ней спиной. Думаю, в таком положении им было сложно заметить ее побег. Тем более что наше внимание было приковано к телу.

— То есть ты уверена, что Вероника скрылась сама, без посторонней помощи? — уточнил Марк. — Тогда я не понимаю, почему ты так всполошилась. Девица ушла добровольно; те, кому известно о ее деньгах, к исчезновению непричастны. От несчастного случая она не пострадала — ведь милиция запрашивала больницы?

— Да, но мы предположили, что у Вероники нет при себе документов.

— Если бы к ним поступила женщина, подходящая под описание, тебя бы известили или пригласили на опознание.

— Допустим. А вдруг она нарвалась на маньяка?

— Нарваться на маньяка не так просто, как тебе кажется. Гораздо более вероятно, что бьющаяся в истерике девица привлекла внимание обыкновенного благонамеренного гражданина.

— Скорее уж, гражданки, — уточнил Прошка. — С незнакомым гражданином Вероника постеснялась бы делиться своими горестями. Благовоспитанные американские барышни так не поступают.