«Гран-при» для убийцы

Оглавление

— Точные. Вчера сообщили из Министерства национальной безопасности.

— По официальным каналам?

— Да. Расследование ведет Эльдар Касумов. — Вы понимаете, что происходит, Дронго? — повысил голос Райский. — Получается, что в обоих случаях нас опередили. А это уже не просто террорист, пусть даже самый опасный, который прячется от нас по всему миру. Речь идет о худшем, о предательстве. Кто-то сообщил Мулу о вашем визите в Тегеран, кто-то успел сообщить о ваших выводах насчет тройного обмена паспортов. Кто-то сыграл на опережение, и я не обязан верить, что все это дело рук одного Мула. У него просто нет таких возможностей и таких людей. За его спиной должна стоять мощная организация. И такой организацией может быть только иранская разведка.

— Неужели вам не надоело жить постоянно в условиях войны? — вдруг спросил Дронго. — Неужели вам не надоела постоянная ненависть? Ну постарайтесь хотя бы иногда отказываться от привычных шаблонов. Не могут иранцы играть такими вещами, как религия. Просто не могут. Они не смогли бы имитировать смерть хаджи Карима. Для них, как истинных мусульман, каждый совершивший хадж считается хаджи, а тем более хаджи Карим. Его полное имя Хаджи Сеид Карим, а это значит, что он происходит из рода Мухаммеда — пророка мусульман. Он был одним из лидеров шиитской общины Ливана, и иранцы не простят его убийство Ахмеду Мурсалу. Свои ценности есть у каждого народа, если не хотите их принимать, то хотя бы научитесь их уважать.

— Если в Иерусалиме произойдет новый взрыв или где-нибудь снова захватят наших граждан, кто будет виноват? — гневно спросил Райский. — Ваши теологические рассуждения не подходят под наш конкретный пример. Наше государство с самого дня своего рождения живет во враждебном окружении. Нас ненавидят и боятся. И я не имею права сидеть здесь с вами и рассуждать о причинах этой ненависти. У меня конкретная задача — найти террориста, разыскать самого опасного негодяя, который когда-либо боролся против нас. Я не имею права на ошибку. Я не должен верить в его гениальность или в ваши схоластические рассуждения. Если он успевает повсюду, если устраивает тройной обмен, привозит непонятные грузы из Москвы, посылает убийцу к вам еще до того, как вы полетите в Тегеран, устраняет единственного свидетеля в Баку, то я обязан предположить, что за его спиной стоит мощная организация. И эта организация борется против нас.

Он замолчал и отвернулся, давая понять, что спор исчерпан.

— Я свяжусь с Касумовым и постараюсь узнать, что там случилось, — примирительно предложил Дронго.

— Извините, — буркнул Райский, — просто эти постоянные взрывы в Иерусалиме стали нашей страшной бедой. Каждый раз мы с ужасом ждем сообщений, кто еще погиб из наших родственников в этом кровавом кошмаре.

— Я понимаю, — кивнул Дронго.

— Конечно, вы не обязаны меня выслушивать, тем более со мной соглашаться, — продолжал генерал, — и ваши выводы я приму к сведению. Но и вы примите к сведению мои сомнения.

— Возможно, истина находится где-то посередине, — предположил Дронго.

Гурвич, видя, что оба собеседника несколько выдохлись, счел за благо вмешаться, постаравшись немного сблизить позиции сторон.

— По последним сообщениям, террорист действительно находится в Сирии, — негромко сообщил он.

— Нужно полететь в Сирию, — быстро сказал Дронго, — но до этого постараться выяснить, что произошло с главным свидетелем и кто его мог так быстро убрать. Боюсь, что у Мула были свои люди в городе.

— Не уверен, — снова вмешался Райский, — но надеюсь, вы не собираетесь искать убийцу? Этим уже занимаются Министерство национальной безопасности и местная прокуратура. Я не уверен, что у вас есть время и возможности заниматься расследованием.

— Ничего, — улыбнулся Дронго, — у меня есть знакомый, который может помочь следователям. Я собираюсь его попросить.

— Надеюсь, вы не собираетесь никому рассказывать о нашем разговоре? — спросил генерал.

— Нет. Я же сказал, что у меня есть надежный человек, пожалуй, единственный в мире, которому я могу доверять больше, чем самому себе.

— Никогда в это не поверю, — скептически сказал Райский, — вы ведь профессионал и знаете, что в нашем деле никому нельзя доверять. Это абсолютная норма в нашей профессии.

— За исключением одного случая. Это мой отец, генерал. Надеюсь, вы не будете возражать, если я попрошу его немного помочь мне?

Сен-Тропе. Порт Гримо. Вилла «Помм де Пимм». 4 апреля 1997 года

Он прилетел в Ниццу несколько дней назад. На Лазурном берегу единственный крупный международный аэропорт был в Ницце; даже в Монако, формально самостоятельном государстве, не было своего аэропорта, и туда летали только вертолеты, ходили поезда, но в основном туристы приезжали на своих автомобилях.

Поверить в слова Армана Эрреры было невозможно. Но действительность превзошла все его ожидания. Он получил еще одну пачку денег. Правда, не сразу пятьдесят тысяч, как обещал Эррера, но ему выдали двадцать тысяч долларов наличными. Вернее, сначала в Севилье Эррера дал ему первые десять тысяч, а уже затем здесь, в Сен-Тропе, вторую пачку. К большому сожалению Уэйвелла, деньги ему перевели лишь целевым переводом, указав, что они могут быть израсходованы только в качестве оплаты за виллу «Помм де Пимм». Что ему и пришлось сделать.

Когда он подписывал документы, у него дрожали руки и он не представлял себе виллы, за которую можно заплатить такие деньги. Но когда приехал на виллу, расположенную в порту Гримо, в десяти километрах от Сен-Максима, в пятидесяти метрах от дороги на побережье, ведущей в Сен-Тропе, он понял, что вилла несомненно стоит таких огромных денег.