Мотылек

Оглавление

– Ну хорошо, друзья, я скажу свое слово. Вы поступили правильно, отплатив ему за красных ос в стократном размере. Этого и не следовало прощать. Если вам будут рубить головы, в последний момент перед смертью думайте о следующем: «Мне отрубают голову, вот меня привязывают, зажимают шею в деревянном хомуте, опускают нож гильотины – тридцать секунд. Его агония длилась шестьдесят часов. Я вышел победителем». В отношении других в камере, я не знаю, кто прав. Вы могли думать, что мятеж поможет совершить групповой побег, другие могли думать иначе. Кроме того, в таких заварушках никогда не обходится без жертв. Чаще убивают тех, кого и не предполагают. Теперь о здешних узниках. Я считаю, что над вашими головами да над головами братьев Гравилей действительно нависла опасность, друзья. Все будет зависеть от того, какое место вы выберете.

Я полагал, что оба были крайне удовлетворены нашим разговором. Однако они по-прежнему, следуя изначальной своей замкнутости, не разговаривали ни с кем.

Побег каннибалов

«Где деревянная нога? Съели!», «Порцию горяченького рагу из деревяшечки». Или раздается голос, подстраивающийся под женский: «Официант, принесите мне кусок человечинки, хорошо поджаренной и без перца!»

Редко когда в ночной тишине не раздавались эти крики. Иногда звучала одна фраза, две, а то и все три. Нас с Клузио разбирало любопытство, что здесь имелось в виду и о ком шла речь.

Сегодня ключ от этой тайны оказался у меня в кармане. А рассказал мне обо всем сам участник событий, главное действующее лицо, медвежатник – специалист по взлому сейфов Мариус де ла Сьота. Когда он услышал, что я был знаком с его отцом Титеном, он без всякого опасения поведал мне эту дикую историю.

Рассказав ему о некоторых деталях своего побега, я, естественно, спросил:

– А ты что скажешь?

– Что скажу? Вляпался я в одну грязную историю. За простой побег могу схлопотать пять лет одиночки. Это дело известно как «побег каннибалов». Слышишь, как ночью кричат: «Съели» или «Рагу» и прочее, так это о братьях Гравилях.

Нас бежало шестеро из лагеря «42-й километр». В побеге участвовали Гравили, два брата из Лиона – Деде́ и Жан, тридцати и тридцати пяти лет; неаполитанец из Марселя; один парень из Анжера на деревянном протезе, а с ним мальчишка лет двадцати трех, оказывавший ему известные услуги. Ну и я, конечно. Из Марони мы вышли достаточно хорошо, но оторваться от суши нам никак не удавалось. И через несколько часов нас прибило к берегу Голландской Гвианы.

Лодка разбилась, и спасти ничего не удалось. Ни пищи, ни других припасов. Хорошо, что одежда еще осталась на теле. Надо сказать, берег там отвратительный. Ни пляжа, ни удобного причала. Море врывается прямо в девственный лес. Деревья подрезаны волнами прямо под корень или вовсе выворочены вместе с землей. Все переплелось, срослось между собой, везде сплошные лесные завалы, так что даже не продраться.

Шли целый день и выбрались наконец на сухое место. Разбились на три группы: братья Гравили, я с Гезепи́ и Деревянная Нога со своим мальчиком. Короче, пошли все в разных направлениях, а через двенадцать дней мы с Гезепи встретились с братьями Гравилями почти на том же месте, где расстались. Место было грязное и топкое. По уши в грязи, мы никак не могли из него выбраться. Перевалялись, перепачкались – что и говорить! Прошло тринадцать дней, а жрать нечего. Коренья да молодые побеги веток. Измотались, изголодались – полные доходяги. Мы с Гезепи решили выбраться к морю, пока были силы. Там мы повесим рубашку высоко на дерево и сдадимся голландской береговой охране. Пусть нас подберет первая же лодка. Гравили хотели немного отдохнуть и отправиться на поиски третьей пары. Это в принципе было возможно, поскольку, прежде чем разойтись, мы договорились отмечать свои маршруты сломанными ветками.

Спустя несколько часов что ж они видят? Им навстречу шагает Деревянная Нога в гордом одиночестве.

– Где мальчишка?

– Я оставил его далеко. Он не мог больше идти.

– Сволочь, как ты мог его бросить?

– Он сам попросил меня вернуться назад, где мы разошлись.

В этот момент Деде увидел на единственной ноге этого проходимца башмак мальчишки.

– Так ты его оставил еще и босиком! Хорошенькое дельце! Да еще напялил его же ботинок! Поздравляю! Ты выглядишь как боров по сравнению с нами. Можно подумать, жратвы у тебя было от пуза.

– Да, я нашел большую обезьяну, подранка.

– Повезло.

С этими словами Деде выхватил нож. У Деревянной Ноги был набитый битком узел. Деде догадался, что могло произойти.

– Развяжи-ка узелок. Посмотрим, что там.

Деревянная Нога развязал узел. Показалось мясо.

– Это что?

– Часть обезьяны.

– Сука, ты убил мальчишку, чтобы жрать!

– Нет, Деде. Клянусь, нет! Я не убивал! Он вымотался и умер. А я съел совсем немного. Прости…

Не успел он закончить, как получил нож в живот. Его обыскали и нашли спички в кожаном мешочке. Сволочь, так он еще и спичками не поделился, когда расходились! Короче, они развели костер и с голодухи принялись жарить человечину.

В разгар пиршества появился Гезепи. Они предложили ему присоединиться к трапезе. Тот отказался. Гезепи наловил в море крабов и рыбешек и съел в сыром виде. Он сидел у костра и наблюдал, как Гравили раскладывали куски мяса на углях. В костер пошла и деревянная нога, чтобы лучше горел. В тот день и на следующий он видел, как они ели человечину, даже приметил, какие они выбирали куски – те, что помясистее.

А я все ждал у моря, – продолжал Мариус, – пока за мной не пришел Гезепи. Мы наполнили шляпу маленькими крабами и рыбешкой, пошли к костру Гравилей и там это дело зажарили. Я видел еще много кусков мяса в золе, сдвинутых на край костра.